Однажды после вечеринки, от начала знакомства прошло месяца два, Андрей проводил Светлану домой и, расставаясь, она покусилась:
– Румянцев, у меня к тебе великая просьба. Двоюродная сестра на сносях, ты все умеешь, достань импортную коляску.
– Через несколько дней позвоню, – случился ответ, – но пробуй и по другим каналам.
– Между прочим, я тоже беременна.
Спустя неделю Андрей привез ей коляску и в ходе разговора спросил:
– Чье, любопытно, произведение в тебе содержится?
Светлана коротко задумалась и твердо произнесла:
– Твое.
Еще через неделю Андрей позвонил и поинтересовался:
– Ну, и дальнейшие твои действия?
– Мне все равно. Как ты скажешь.
Минула еще пара месяцев и при нечастых встречах Андрей тему не муссировал. А когда спросил: «И что у тебя с внутренностями?» – Светлана бесстрастно пояснила:
– Аборт делать поздно. Буду рожать.
Надо сказать, и тогда не начал думать о женитьбе, но период совпал с длительной депрессией, которую высокопарно именовал парень «душевным кризисом». И верно, с ним нечто происходило. Зародившийся было интерес к науке в одночасье исчез – притом обозначилась тема кандидатской диссертации и он поступил в заочную аспирантуру.
По утрам просыпался с предчувствием вынужденного попадания в серый и долгий день. Все реже встречался с женщинами, друзьями, вечерами лениво слонялся по комнате, либо без понимания глазел в телевизор. Случалось, подходил к гитаре и, перебрав бессмысленные звуки, неделикатно ставил инструмент на место.
Когда Светлана была уже на седьмом месяце, Андрей привел ее в загс. Даже не раздеваясь поставили подписи (за свидетелей расписались работники заведения) и, по-деловому пожав друг другу руки, удалились. Вечером Светлана выпила немного шампанского, Андрей один бутылку коньяка.
Однажды, сыну набралось полгода, из-за совершеннейшего пустяка Румянцев повздорил с начальником лаборатории. После глупых препирательств наш герой твердо заявил:
– Или я поступаю по-своему, или пишу заявление об уходе.
– Пиши, – коротко бросил тот.
Если с женитьбой Андрей так и не понял, что произошло, то уход с работы обнаружил самому неведомые черты. Никаких сожалений не случилось, но спала хандра. Дело происходило весной, Андрей полюбил гулять с коляской, наблюдать за озабоченными прохожими и слушать деловитое щебетание птиц. Внезапно под вкрадчивое прикосновение мягкого и терпкого ветерка в голове начинали роиться звуки и образы. Однажды наполненный неведомой и пряной силой взял гитару и сложил нестерпимо волнующий мотив. Тут же накатал слова и целый день потом находился в тумане хмельного восторга. На другой день возбуждение сошло, мотив песенки показался вроде бы слизанным, слова несколько корявыми, однако даже воспоминание о процессе сочинения заставляло биться сердце тревожно.
