– Завтра обязательно позвони кардиологу и запишись на приём. Обещаешь?
– Обещаю.
– И не хандри. Ты всегда хандришь, когда заканчиваешь что-то писать.
– Да, дорогая.
– Через пару дней начнёшь новый роман.
– Обязательно начну.
– Только береги себя… Ты нам очень нужен.
Писатель улыбнулся.
– А я без вас вообще жить не могу.
Солнце окончательно скрылось за холмом. Навалившаяся ночная темень утаптывала в горизонт дневной свет, окрашенный в яркие красные тона. Писатель и жена вернулись в дом.
– Сегодня замечательный получился вечер, – сказала она.
– Спокойный и красивый, – ответил он.
– Ты где сегодня будешь спать?
– Лягу, как и в предыдущие дни, в кабинете.
–Может вернёшься в спальню?
– Завтра. Сегодня я хочу ещё подумать… Ты же знаешь, мне в кабинете лучше думается.
Она посмотрела в его глаза. Эти спокойные, добрые и ласковые глаза ей почему-то не понравились.
– Ты сегодня всё-таки странный, – с беспокойством сказала она. – Завтра же я свожу тебя куда-нибудь, погуляем. Хватит сидеть дома. Хорошо?
– Хорошо, дорогая, – сказал он, улыбнулся и поцеловал её нежно, как этого давно уже не делал, в уголок губ. – Теперь мне пора спать.
В кабинете писателя ждал уже застеленным его старый кожаный диван. Он разделся и лёг. Немного полежав на спине, он оглядел кабинет – всё было прибрано, всё лежало на своих местах, всё было так, как он любил, и ему было очень спокойно и хорошо. Писатель вздохнул удовлетворённо и повернулся на правый бок, засунув руки под подушку. В дверях прошуршали еле слышные мягкие шаги. Кот запрыгнул на диван и свернулся тёплым калачиком у него в ногах. Сегодня всё было так, как он любил, сегодня он был по-особому счастлив. Сон пришёл совершенно незаметно и быстро.
А наутро писатель уже не проснулся. Он умер во сне тихо и без боли.
Недели через две, когда семья отошла от первого шока и похоронных забот, сын впервые за это время зашёл в кабинет отца. Сел за стол, включил зелёную лампу, огляделся. На столе стояла фотография отца в рамке – до смерти её не было, видимо мать поставила; а с краю, почти под лампой, лежала толстая пластиковая папка с последним романом писателя. Сын открыл папку, стал перебирать листы бумаги. Делал он это осторожно и медленно. С интересом вглядывался в напечатанное, старался расшифровать исправленное и дополненное синей ручкой – отцовский почерк был поспешно резок и ужасно неразборчив. Пролистав весь роман, сын добрался до последней страницы. Внизу её стояла маленькая точка, коряво обведённая разорванным чернильным овалом. Сын некоторое время задумчиво разглядывал эту странную точку, потом достал шариковую ручку и аккуратно исправил точку на запятую. После он бережно сложил роман обратно в папку и спрятал в стол.
