Когда все садились в машину, Папа всегда куда-то торопился, так, у нас в семье до сих пор осталась крылатая фраза: «Давайте быстрей поехали, а то мосты разведут!». На самом деле одна из дорог в деревню вела через понтонный разводной мост через реку Дон, который периодически катера разводили в стороны, что бы прошла баржа. Да, да, это было время, когда по Дону вдоль города Воронеж ходили грузовые баржи.
Самым долгожданным в дороге для нас было когда, съехав с асфальтной дороги на грунтовую, вдоль полей, Папа сажал по очереди меня с братом себе на колени, и мы рулили. Это был не с чем несравнимый восторг. Впереди тебя красный капот Москвича и колея дороги, которая быстро убегает под капот, и ты изо всех сил стараешься ровненько рулить, что бы Папа ни подруливал рукой, которой слегка контролировал руль снизу. Мама, в это время, демонстративно нахваливала нас: «Какие мужчины растут! Скоро будут тебя, Отец, сами катать на машине!» Мы с братом были счастливы. Через поля, вдоль посадок, железнодорожный переезд, дачный посёлок, лог, ещё по полям. Один из нас, тот, кому выпадало рулить вторую часть грунтовой дороги, подъезжал прямо к дому. Слева от дороги начинались колхозные поля, уходили чуть вверх до горизонта, справа, друг за другом, были деревенские дома. В них жили взрослые и старенькие соседи. Дети здесь были только приезжие в гости к бабушкам. Это была окраина деревни, основная часть, «Нижняя Ведуга», была в стороне, через какой-то постоянно запруженный и грязный речной проток, через который проезжали только трактора. А в нашей части было три жилых двора и наш, уже опустевший после смерти бабушки дом. Может, конечно, чуть больше было жителей, не помню.
По ходу движения к нашему домику сначала стояла, очень ветхая и маленькая хата, в которой жила старенькая бабушка. Каждый раз привозили из города несколько буханок свежего хлеба «кирпичиком» и, сразу после приезда к своему дому, мы с братом брали мягкий хлеб и шли к этой бабушке. Я не помню, как её звали. Мама знает, она рассказывала нам, что это добрая бабушка, она дружила с нашей бабушкой Таней и всю жизнь здесь вместе прожили. Почему она жила одна я не знаю. Мы стучались в дверь и робко заходили, она всегда была дома и очень нам радовалась. Если честно я и не помню, как она выглядела, платок на голове, кофта, длинная юбка, передвигалась с трудом из-за возраста, думаю, ей было за 80. Она всегда доставала полукруглый кошелёчек с металлической застёжкой сверху, знаете, два металлических круглешочка защёлкиваются и доставала монеты за хлеб, копеек 60 наверное, хлеб тогда стоил 15 или 20 копеек. Мы с братом каждый раз говорили, что Мама не разрешает брать денег за хлеб, «это просто для Вас», но каждый раз, она с не торопясь давала монетки и говорила нам добрые слова о том какие мы хорошие мальчики, слова благодарности родителям. Бывало, что эти «хорошие мальчики» не доносили эти монетки до Мамы, а с корыстными целями прятали и как бы забывали. После, в городе, предметом растраты становилось мороженое! Следующий двор, через некоторое расстояние с зарослями, был дом дела Илюши. Он был каким-то родственником Мамы. Он жил один. Для нас это то же был дедушка, лет 60 или больше, невысокий, лысоватый, очень общительный. Мы заходили к нему с родителями, проведать. Дальше был самый оживлённый двор, прямо перед нашим домом, там жила тётя Маруся и дядя Коля, хотя они были намного старше родителей. У них был большой дом, в котором мы никогда, по-моему, не были, разная живность, и свежо выстроенный из красного кирпича гараж – для машины москвич, тоже АЗЛК 2140, только Люкс, бежевого цвета. Да, у них была корова, так как Мама покупала у них для нас молоко, и лошадь, которая всегда была привязана вдоль дороги и мирно щипала травку. Ещё стоял трактор «Белорус».
