У меня внутри что-то как будто треснуло. Лариса не была мне близким человеком. Мы не дружили и почти не общались. Никогда. Но ее смерть сделала перестановку в моей душе и моей голове в одно мгновение – пока я ставила трубку телефона на базу.
Ее смерть навсегда отучила меня быть не рядом с теми, кто просит приехать, увидеться, помочь. И даже если не просит. Если просто я чувствую, что что-то не так – я еду. Сразу. Чтоб просто посмотреть, что все в порядке. А если не в порядке – чтобы «держать за руку», поить чаем и разговаривать. Не через неделю, и не когда у меня найдется свободный час. Немедленно. Если человеку плохо – нет ничего важнее, чтобы просто быть рядом. Просто. Рядом.
Даже если случается так, что география или обстоятельства не позволяют мне это сделать, я стараюсь быть рядом любым доступным способом: косвенным, опосредованным, удаленным, виртуальным. Любым. Человек должен знать, что у него есть по меньшей мере кто-то один, кому не все равно, кому очень важно, кто всегда приедет.
Сейчас, после смерти Ларисы прошло уже много лет, а я подумала вот о чем. Неужели, для того, чтобы у меня подключилась эта «опция» сердца, ей надо было уйти из жизни?
***
Не спрашивай сегодня: как дела?
Не знаю, потому что это осень.
Мне листопад нашепчет ровно в восемь
Все то, что я увы, не поняла.
Я не хочу склонять прошедший день,
Где тишиной наполнены детали,
И мой побег с реальностью едва ли,
Не обострит вчерашнюю мигрень.
Сейчас мне просто дышится легко,
Когда с машины капли гонит ветер,
И ближний свет нечаянно засветит,
Что мне казалось слишком далеко.
Не спрашивай сегодня: как дела?
Я не скажу, не знаю потому что.
Я не люблю все то, что непослушно,
Все то, что я увы не поняла…
***
Близился новый 2008 год. Конец декабря, предпраздничная суета набирала обороты – корпоративы, подарки, елки и прочее. В один из таких дней к нам в подъезд, наверняка из благих побуждений, кто-то подкинул черного пушистого котенка.
Впервые я обнаружила нового жильца поздно вечером, почти ночью, когда возвращалась с банкета. Он сидел, нахохлившись, на лестничной площадке у лифта, недалеко от моей входной двери. На котенка он, конечно, был мало похож. Это был подросток, примерно пяти-шести месячного возраста. Очередное беззащитное существо, надоевшее своим хозяевам. Отказник по, конечно же, «объективным» причинам.
Этот кот не был ни первым, ни последним брошенным животным, ни в этом городе, ни на планете. Но каждый раз, когда я сталкивалась с подобным, я бесилась на людей. Взяли котенка, наигрались с маленьким «клубочком», навозились с ним. И вдруг стало скучно, неудобно, дорого – не так, как ожидали. Вырос не таким красивым, как задумывалось, или привычки обнаружились не подходящие? И что голову ломать, решение всегда есть – выбросим. Как пакет с мусором. И ни куда-нибудь, а в чужой подъезд! Ну, как же – мы гуманные, милосердные, благородные! Чтоб не замерз котеночек – зима, все-таки. Да, и вдруг какая-нибудь старушка покормит, а то и совсем к себе возьмет. У старушки, ведь, есть сердце! Я не могла понять: как можно того, кто верил тебе и сидел на твоих руках оставить в подъезде, на дороге, в чужом дворе? Просто так. Оставить и уйти.
