Садгора | страница 62
Не более, чем через неделю, в гулкой пустоте коридора и кабинетов комендатуры зазвучал телефон военной связи. Звонили громко, требовательно, как будто бы ничего не поменялось и не было ГКЧП. Дежурный солдат взял трубку, поагакал и пошокал, после чего позвал помощника коменданта. На другом конце провода из узла связи дивизии раздался певучий женский голос, принадлежащий Оксане, помнившей добро о сохранённой лейтенантом в тайне её катании на речку на комендантском уазике, и то, что Аня общалась со своим Феликсом по-русски: «Информирую Вас о том, что приказом таким-то военным комендантом Садгоры назначен капитан Дикий. Он на неделе прибывает и приступает к исполнению обязанностей». – «Не понял, а что с капитаном, в смысле – дикий, почему дикий?» Девушка рассмеялась, разъяснила, что это фамилия такая, нормальная местная фамилия, среди её знакомых есть такие как Москаль, Лысый и однофамилец расстрелянного маршала, извините, Блюхера, а другие она вообще стесняется вслух называть, но никого здесь это не удивляет и никто не обижается. Феликс поблагодарил за информацию о назначении коменданта и сделал Оксане комплимент, что она интересуется военной историей. Но уточнил, что названный ею маршал хоть и воевал в Карпатах, но он не местный, а русский, несмотря на диковинную фамилию-кличку, которая была дана помещиком его предку, вернувшемуся с крестами во всю грудь с войны 1812 года, в честь союзника России в Битве народов прусского фельдмаршала Блюхера. В этой битве отличился Ахтырский гусарский полк, под его командиром Денисом Давыдовым было убито пять лошадей, а он произведён в генерал-майоры. «Вот зануда и зазнайка. Нашёл о чём с девушкой разговаривать! Как его Ангелина терпит?», – молча положила трубку Оксана.
Вечером в офицерском общежитии в комнате 46 литера «Б» как всегда было шумно, несмотря на то, что двое из трёх её обитателей уже уехали служить в свои далёкие родные места: в грузинский горный Гардабани и степной Кокчетав, готовящийся стать столицей Казахстана. Игорь, не снимая хромовых сапог, меряя покинутую его соседями пустую комнату строевыми шагами, с сигаретой в одной руке и с початой бутылкой вишнёвого вина в другой, рвал и метал проклятия в адрес Любомира, уже заочно известного Феликсу. «Ты знаешь, что они сделали? Нет!? Он будет комендантом Садгоры! Это ведь даже не майорская, а подполковничья должность! Твари, я же десять лет в должности старлея не могу капитана получить! А ему всё и сразу! Неужто мне обратно в Сызрань? Ни у прошлых коммунистов, ни у этой новой власти нет стыда, и управы на них нет!»