Потом, вроде незаметно, переходила медсестра на Храмцова: "Как ты думаешь, Витя, любит он меня? Ведь у него семья, ребенок. Я знаю - плохая я. Плохая! Но ведь я так люблю его! Как ты думаешь? А, Витя?" И Вера начинала плакать.
Лейтенант растерянно курил, сжимаясь, и не знал, что делать. Он всегда терялся при виде женских слез.
Потом Егоров начинал успокаивать медсестру, говоря, что она очень-очень хорошая и в жизни у нее непременно все выйдет замечательно.
Однако Ромку при этом Виктор не упоминал, потому что знал точно: не женится он на Вере. И совсем не потому, что любит жену, а лишь оттого, что больше всего на свете обожал замкомроты старший лейтенант Роман Храмцов армию на войне и себя в такой армии. А о другом он просто и не задумывался: есть баба под боком - хорошо; нет - да и хрен с ней.
Потом, чтобы хоть как-то отвлечь Веру, лейтенант начинал рассказывать, как прошла последняя боевая операция и каким молодцом оказался ее Ромка.
Вера от этого начинала плакать еще сильнее и все спрашивала: "Рома сейчас там, в горах. Там страшно, да? Страшно, Витя?"
Егоров успокаивал, говоря, что не боится лишь дурак. Но таковым Храмцов никогда не был, а поэтому где он - там удача.
Медсестра постепенно приходила в себя и внезапно говорила: "Не уходи, Витюша, посиди еще. Я сейчас тебя ужином накормлю".
Егоров вяло отнекивался. А Вера, напротив, становилась более настойчивой: "Покормлю, покормлю! Храмцова не будет сегодня, я в центр боевого управления ходила - узнавала, а знаешь, как я люблю, когда мужчина хорошо ест. Прямо любуюсь".
В итоге лейтенант уминал вкусную, совсем по-домашнему приготовленную жареную картошку, удивляясь, как все-таки из одних и тех же продуктов и рыбных консервов выходят совершенно различные кушанья: мерзкие и отвратительные - в их офицерской столовой и объедение - у Веры.
Сейчас, вспомнив об этих тихих, спокойных вечерах у медсестры, Егоров подумал, что был он в те часы очень счастливым человеком.
Виктор резко, совсем по-собачьи вскинул голову и посмотрел по сторонам: девушки нигде не было. Но он все не уходил, надеясь, что она вот-вот появится на набережной. Как бы он хотел, чтобы эта девушка так заботилась и ждала его, как Храмцова медсестра!
Некоторые злые женские языки в полку поговаривали, что медсестра непременно спит с обоими. Это были, безусловно, сплетни.
Иногда ночью в видениях к Виктору являлись женщины, которых он знал раньше.
Случалось это внезапно. Ложась в постель и медленно отходя от сутолоки, нервотрепки, суматохи завершающегося дня, лейтенант вдруг начинал думать о девушках, но не вообще, а о тех, с которыми был близок. Он вспоминал запах тела, шелковистые волосы, мягкое дыхание и гладкую кожу.
