– Слиток, уберите слиток, как вы не понимаете! – Светлана повысила голос, чтобы перекричать весь этот ор. – Ребенок из-за слитка плачет! Выбросите эту гадость, выбросите! – и она замахала руками, закашлялась, как тогда за столом, спица, звякнув, упала на пол и покатилась под диван.
Невестка завизжала, прижав к груди ребенка, и бросилась в коридор. Испуганный младенец закричал еще громче, а Светлана стояла как вкопанная, пока сын не вывел ее за руку.
– Я сколько раз просила врезать замок, – донеслись до нее крики невестки, – Чтобы она не смогла войти! Я не могу так больше жить! У нее спица в руке! Она нас всех зарежет!
Светлана ворочалась всю ночь, думая, как избавиться от мерзкого слитка, чтобы никто не заметил, но так ничего и не придумала. Утром она подошла к сыну, обняла, сказала мягко:
– Спрячь слиток, сыночек, ведь от него все беды.
– Какой слиток, мама? – сын поднял на нее красные глаза. Судя по его виду, он тоже провел бессонную ночь. «Уморит всех чужое золото», – подумала Светлана.
– У вас на полке лежит, тряпочкой накрыт.
Сын взял Светлану за руку, они вошли в их комнату, невестка, забившись вглубь дивана, смотрела на свекровь испуганно. На Светлану так никто никогда не смотрел, но она поймала себя на мысли, что это ей нравится.
– Что убрать, мама? Какой слиток? Где он? – сын поддерживал ее под локоть, словно больную, ступающую нетвердо. Но с ней все было в порядке, более того, Светлана чувствовала прилив сил, в ней словно развернулась сжатая пружина, теперь она знала, где притаилась беда.
– Вот, – Светлана указала на слиток, который нахально пялился на нее и обжигал золотом даже сквозь тряпку.
– Там ничего нет, мама, – сын провел рукой по полке, когда-то прибитой добродушным соседом. – Пусто. Даже пыли нет.
Светлана пристально посмотрела на невестку и даже ребенка, чтобы разобраться, почему они все заодно, сговорились против нее, и повторила тихо, но твердо: «Слиток надо выбросить».
На следующий сын вошел в ее комнату, выломав дверь. Светлана от неожиданности вздрогнула. Она так привыкла прислушиваться к шорохам за стеной, что не заметила, как он стучал, кричал и даже колотил ногами в дверь. Сын сказал, чтобы она одевалась, они едут выбрасывать слиток. Светлана обрадовалась, посмотрела на себя в зеркало и вспомнила, что давно не покупала себе одежду. Из приличного осталось лишь то самое нарядное платье, золотистое в разводах, которое она надевала на помолвку, только брошь, приколотая к воротнику, куда-то делась, потерялась, наверное. Светлана расстроилась из-за брошки, в их семье было не принято что-то терять, наоборот, от деда к отцу, от отца к сыну они наживали добро, находя схороненное от чужих глаз, а она – поди ж ты, умудрилась куда-то задевать красивую вещь. Предки с фотографий смотрели насуплено, осуждали. Только сын взглянул ласково, сказал, что взял слиток. Она проверила – так и есть, лежит в сумке, и они поехали.
