Если есть Сатана, значит, есть Бог!».
***
Решил сейчас же пойти в Лавру, кинуться в ноги первому встреченному монаху, исповедаться, попросить прощения.
Как там у них положено – не знал, но был уверен, что мне не откажут, даже если душегуб я и сволочь пропащая.
«Какое искупление назначат – то приму…
Не могу больше ТАК!
Даже если Бога нет – от себя не убежишь и от совести, которая жжет, не дает продохнуть».
Решительным вышел из ванной.
Поднатужился, пересиливая боль в ушибленных ребрах, поставил шкаф на место.
Принялся перебирать рассыпанную одежду, чтобы найти, во что одеться для визита в монастырь.
Заметил на тумбочке голубой конверт – напоминание из страшного прошлого, которое уцепилось и не отпускало.
***
Протянул руку – словно к мерзкой жабе – осмотрел (конверт как конверт), даже понюхал (ничем не пахнет).
Опасливо раскрыл: там лежал наскоро оторванный клочок блокнотного листа, на обратной стороне которого рябели чернильные каракули. Я не знал почерка Генерального, видел только его подпись, но догадался, что те каракули выведены лично ИМ.
Поначалу не разобрал, но постепенно набор завитков сложился в осмысленный текст без заглавных букв, без знаков препинания и прочих атрибутов:
«ты залетел фраер за удовольствие плати 30 косарей зеленых шалаве две недели строка не принесешь кастрирую мусорам стукнешь посажу настена заяву накатала СУКА».
Последнее слово, выведенное заглавными буквами, явно относилось не к поруганной Настеньке, а ко мне – посмевшему прикоснуться к его игрушке.
«Тридцать тысяч? Долларов?! За две недели?
Я за всю жизнь столько не заработаю!
Разве что квартиру продать…
За двухкомнатную хрущевку на окраине, да еще при срочной продаже, тысяч пятнадцать выручу – не больше.
А жить где? Уехать в деревню?».
Боль разом исчезла – проявился ужас!
***
До меня, наконец, дошло, в какую паскудную историю я вляпался из-за дурной головы, вернее – безмозглого приапа.
«Мужчиной правит женщина, а женщиной – Сатана!».
Я плюхнулся на диван, обвел взглядом свое убогое РОДНОЕ жилище.
«Продать квартиру?
Нет, квартиру я продавать не стану. Лучше уж…».
Тряхнул головой, отгоняя наваждение – прошлой ночью зарекся не загадывать ЖЕЛАНИЙ!
«Тридцать тысяч…
Сколько жизней понабиться?
Если конченые алкаши – долларов по сто за пропитую душу. Выходит – триста.
А если не алкаши?..».
Окончательно разбитый таким заключением, пошел на кухню. Нацедил в стакан воняющей хлоркой воды, осторожно выпил, стараясь не затронуть разбитую губу.
