Я думал о том, что сейчас она думает, возвращаясь домой утренним дождливым городом. Как объясняет свое присутствие в моей квартире этой ночью.
«Главное, я не воспользовался наваждением!
Сегодня же пойду в церковь…
А пока – спать!
Благо, на работу не нужно.
Я, вроде как, безработный».
В том, что мене уволили после приключений в туалете, я не сомневался.
Глава тридцать восьмая
28 октября 2013 года, понедельник
***
Проснулся от назойливой трели дверного звонка.
После многолетней моей ненужности, такая «нужность» изрядно напрягала.
«Да пошли они! – думал я зло и невыспанно, кутаясь в одеяло. — Работы у меня нет, а остальное подождет…».
Звонок все дребезжал, то, умолкая, то, заводя минутную руладу.
Глянул на часы: половина десятого.
«Если это соседка или Эльдар, то пошлю на три буквы… А если агитаторы за «трех балбесов» – убью! Прямо на площадке!».
***
Пока поднимался, натягивал спортивки и шлепал к дверям, в заплывшем сознании проявилось уж совсем фантастическое:
«Может, Вера?
Хочет объясниться, или обвинить…
Или ее Женька пришел на разборки?».
Не окликая нежданного гостя, я раздраженно отщелкнул замок.
***
Как и вчера, дверь резко отскочила.
В прихожую бесцеремонно, приплющив меня к стенке, ввалился Вадик – водитель Генерального.
За ним шагнул Никола – начальник службы безопасности моей давешней фирмы.
– Ну, шо, насильник? – ласково спросил Вадик и пихнул меня кулаком под дых.
Будто безмолвная, выброшенная на берег рыба, хватая исчезнувший воздух, я осел по стене.
– Что слу… – беззвучно просипел я.
– Нас объясняться не уполномочивали, – пробубнил Никола. – Лишь «маляву» передать. Вот тут положу.
Никола аккуратно пристроил на тумбочке голубой незапечатанный конверт со стилизованным торговым знаком фирмы. Затем, медленно, будто нехотя, отвел огромную лапищу и наотмашь хрястнул меня по лицу.
Мир взорвался мириадами колючих искорок. Я грохнулся спиною о шкаф. Тот не устоял, повалился на пол, принимая мое безвольное тело.
Реальность шатнулась, уплыла. Я провалился в серый туман.
***
Очнулся от боли – случайно дотронулся нижней губы-колбасы.
За болью пришла обида, затем стыд и страх:
«Меня избили из-за шлюхи… Лучше бы убили!».
Разлепил глаза. Уцепился за тумбочку. Спотыкаясь, поднялся на ноги. В груди пекло, щемили ребра.
«А если Вера узнает?» – укололо страшным вопросом!
По стенке добрался в ванную, сполоснул лицо, прижег лосьоном разбитую губу.
«Так мне и надо!
Красивой жизни захотел. И девочек…
Это Бог меня наказал. За грехи.
