Первым с камня 1:1 зашел мой восточный соперник с папиросой «Прима» в зубах.
Леха, не долго думая, взметнул над головой руку с костяшкой и со словами:
– На Сельмаше ставку бьют!!!
Обрушил ее на вздрогнувший стол.
– А мы отойдем! – как-то буднично буркнул западный сосед. И рубанул своим 4:4 выставленный Лехой край.
Я замешкался. У меня была и единица и целых три четверки. Рассудив здраво, что единица всего одна, а на четверках можно не экономить, пошел 4:3.
Если бы вы видели лицо Лехи.
– Ты чо? – вытаращился он на меня. – Не местный? Я ж по-русски сказал: «НА СЕЛЬМАШЕ СТАВКУ БЬЮТ»!
– Я не понял, Леха! Я не работал на Сельмаше!
– Прекратить разговоры! – вмешался дядька Сашка. Он судил нашу встречу с обрывком белой бумаги в клеточку и простым карандашом. – Если команда будет переговариваться, засчитаю поражение. Ясно?
Мы с Лехой удрученно кивнули. Еще через минуту восточный соперник громко объявил «рыбу» и после подсчета мы оказались проигрывающими целых пятьдесят три очка. До полного поражения, как я понял, оставалось всего сорок восемь.
Вторая раздача оказалась повеселее предыдущей. Я держал в руках шесть троек, и уже через несколько ходов все мои соседи спасовали первый раз, еще не зная, что пропустят так же и следующий кружок. Гордо взмахнув своим кулаком я с грохотом обрушил на стол камень 3:3 и торжественно объявил:
– Дубль!
По обрушившейся тишине я вдруг понял, что вокруг были люди. Просто они болели за меня, переживали и шумели, но тут словно вымерли после хода. В испуге, осмотрелся по сторонам. Все были на месте и были живы. Только на лицах испуг не меньше моего. Даже дядька Сашка напряженно вглядывался в темноту у себя за спиной, пытаясь увидеть там нечто страшное.
Первым очнулся Саня Чистяков:
– Где дубль? – осторожно спросил он у меня.
– Да вот же, – показал я на 3:3.
– Ты чо, дурак? – Я никогда еще не видел такого изумления на лице Санька. – Какой же это дубль? Это ж домино!
Со всех сторон послышались нервные смешки, быстро переросшие в истеричный хохот.
– Вот так простые индейцы, – философски заметил отошедший от стресса дядька Сашка. – Становятся бойцами Красной армии.
Дядька Валька вытер рукой со лба капельки пота и предложил играть дальше.
Даже сейчас, спустя много лет я так и не понял причины странной реакции ребят на мой достаточно удачный доминошный ход. Но игра продолжилась, и мы с Лехой выиграли целых восемнадцать очков, сократив разрыв между нами и противниками до 35. В глазах Лехи промелькнула радость и я почувствовал, что он меня зауважал, несмотря на все косяки предыдущей партии. Дальше игра шла относительно ровно. Я старался не комментировать свои ходы, чтобы опять кого не шокировать. Разрыв то уменьшался, то увеличивался, но вперед вырваться так и не удалось, слишком уж сильно нарушил я в первой партии загадочное правило Сельмаша. Общий счет был печален 103:87, хотя и не катастрофичен. «Индейцы» о чем-то радостно орали, прыгали и шутили. Мы же грустно посасывали пиво растерявшись кто где на площади поляны.
