– Доброе утро, Гёте.
Имя придумал он. Сказал как-то раз, и все запомнили сразу. Я не возражал. Даже немного гордился тем, что есть у меня что-то общее с великим поэтом. Не всем так повезло.
– Холла, Хайди.
– Чего это ты так рано?! Часов до двенадцати здесь ещё можно отоспаться.
– У меня пары. Опаздывать не хочу.
Он не выказал удивления, хоть и заметил:
– Хорошая у тебя память…
– А ты?
– А я на пары не спешу.
– Не спишь чего?
Он пожал плечами.
– Курить захотелось. Со мной всегда так. Выпью больше всех, а затем, проснусь и хочу среди мёртвых тел, чистый, как стекло, и мечтаю только о табаке.
– Тогда, может, проводишь меня? Если тебе не сложно, не хочу идти один. И заблудиться могу. А тебе, вроде, тоже здесь уже нечего делать.
– Не знаю, Гоголь разве отказался?
– Он ушел, разве нет?
– Странно. Не попрощался. Вот скотина, всегда так. И не пил почти. Ладно, дай только собраться.
Я пообещал подождать его на улице и вышел во двор. Солнцу всё было нипочём – светило, будто издевалось надо всеми. Но не надо мной. Я был с ним на одной волне и готов был даже улыбнуться, чтобы окончательно прийти в себя и начать новый, спокойный день.
Выйдя во двор, сразу натыкаешься на стол, который когда-то давно был бильярдным, но во время дождя превращался в лужу на ножках, а в обычное время служил местом для бутылок, стаканов, кальянов и самодельных аппаратов из верхушки пластиковой бутылки и кастрюли с водой, пока всё это не перекочевывает внутрь. В общем, от этого стола лучше держаться подальше, если хочешь подольше простоять на ногах. Но бояться стоит вовсе не стола, а людей, которые вокруг него собираются. Я всегда переходил дорогу, когда встречал перед собой таких ребят, пока не стал одним из них. Теперь я приходил к ним в гости, знал их имена и истории, а бывало, что они приходили ко мне сами, а дальше лучше не загадывать наперёд, потому что произойти может всё, что хватит смелости вообразить.
Этим утром, среди мокрых от вчерашнего дождя бутылок, на нём, как ни в чём не бывало, сидел Гоголь, докуривавший бычки из пепельницы. Улыбнувшись, он помахал мне рукой, крепко сжимавшей фильтр двумя пальцами.
– Привет, значит, вы тоже пережили эту ночь. Я уже думал, что один остался.
За моей спиной стоял Хайди, одной рукой сжимая ремень рюкзака, а другую спрятал в карман.
– Привет, Гоголь.
Он спрыгнул со стола и щелчком отбросил окурок в сторону.
– Вы уже уходите? Подождите, дайте собраться, пойду с вами.
– А Дима где?
