«Какой беззащитной она выглядит – такая маленькая, худенькая… а ещё немного на Инну похожа, – Лев заботливо положил широкую ладонь на растрёпанные чёрные волосы. – Как же мне тяжело, Боже! Как же мне её жаль! Сколько горя я ей доставил. А она мне. И ведь ей нельзя переживать – её ребёнок хоть и маленькая, но гарантия, что моя дорогая Инна будет жить. И на что я надеюсь? Как бы я желал освободиться от этих мучений! Как бы я хотел попасть туда, где мне самое место!».
– Если бы я тогда согласилась бежать с ним, если бы не вышла за тебя, то он был бы жив, – она говорила размеренно, тихо.
«Господи, я больше не могу. Ни одного дня за три месяца в этом доме не было покоя. Она рвёт душу и себе и мне, – с замиранием сердца Лев ждал её следующих слов. Сейчас он был готов на всё, лишь бы не видеть супругу в столь подавленном состоянии. – Она была более агрессивна всё это время. Почему-то крики воспринимались легче, чем тихое страдание».
– Эти месяцы я жила только мыслями о нём и родителях. Я была уверена, что поступила правильно, отказавшись от личного счастья в пользу семьи. Я терпела близость с тобой, а потом сгорала от стыда. Я предала его, себя, наши чувства, – Юлия говорила задыхаясь. Останавливалась, хватая воздух. – Лучше бы умер ты, – она особо выделила последнее слово. Лев растерянно посмотрел на закрывшую голубые глаза супругу.
Головные боли всегда являлись неотъемлемой частью жизни городского учителя. Особенно этот недуг у Льва обострился три месяца назад (то есть, как только он оказался в чужом теле). Сейчас же, в спальне рядом с проклинающей его женой, это проявилось наиболее остро. От резкого удара внутри черепа мужчина вспомнил всё: родительские уроки послушания, сопровождавшиеся бесконечным потоком оскорбительных слов в сторону ребёнка и ударами, и нерадостные беседы с Инной, никогда не оканчивающиеся ничем хорошим из-за приказов сестры «замолчать». Вспомнился Олег Дудкин из одиннадцатого «В», насмехавшийся над неудавшейся причёской учителя при молоденькой учительнице ИЗО, которая только начала присматриваться к новому педагогу. Не забылись колкости Юлии вроде «ты не так умён, как Николай» и «я никогда не перестану ненавидеть тебя». В ушах отразилось эхом незаслуженное «лучше бы умер ты».
– Ты права, – он бросил задумчивый взгляд в окно, не заметив оживления лежащей. Девушка повернула бледное личико на задумавшегося Льва. – Так действительно было бы лучше.
Мужчина резко встал с постели и стремительно выбежал из спальни, со всей силы распахнув дверь. Юлия бросилась за ним с озадаченным криком «куда ты?». Лев немедленно проник в свой кабинет и с уверенностью подошёл к портрету пожилой Императрицы.
