Лев лениво поднялся с пола кабинета; в спальную мужчина так ни разу и не заходил, несмотря на то, что чудесным образом узнал её расположение. Он не ложился несколько дней, надеясь умереть от усталости и не идти на свадьбу, которая должна была состояться всего через несколько часов, и был похож на каторжника в Сибири. Мужчина открыл дверь, в которую кто-то настырно стучал.
– Лев Петрович, пора! – Ефросинья взволнованно протянула руки. – Боже, что с Вами? – Она положила ладони на сердце и слегка вжала в шею оба подбородка, завидев мёртвенную бледность и черноту под глазами хозяина.
– Что пора, Фрося? – мужчина протёр кулаками глаза, чтобы лучше видеть служанку, – «Веду себя как полноправный хозяин…» – он выпрямил спину, пытаясь избавиться от навязчивой мысли. Прямая спина казалась Льву чем-то вроде жеста уважения – именно так он заходил в кабинет директора или раздавал контрольные, желая подать правильный пример ученикам, но всё это было тогда – в прошлой жизни, которую Лев уже и не надеялся вернуть.
Рассуждая несколько дней без сна о собственном положении, «барин» хотел найти хоть какой-нибудь способ вернуться в нормальную, в свою жизнь: «Пусть лучше об меня будут вытирать ноги любимая сестра и назойливые ученики в моём времени, чем напыщенные дворяне в восемнадцатом веке». Однако вспомнив, что он никогда не смотрел научную фантастику, демонстрирующую различные варианты «освобождения» (да и опыта в путешествиях по времени нет), Лев горестно подытожил, что никогда ему больше не увидеть ворчливую Инночку и докучливых школьников. Такой вывод сводил с ума Льва, всем сердцем и душой любившего сестру и работу. Более того, он боялся сделать что-то такое, что изменит мир – вернее, боялся за сестру, рождение которой стояло под угрозой. Эта свадьба казалась мужчине ошибкой (разумеется, лично для него). «Пускай у нас разница целых 250 лет, но для Льва Петровича она была никем, а для меня – родственница (какая-никакая)» – отчаянно думал Лев, не выпускавший эту мысль из головы все дни после «прозрения».
– Пора отвозить шкатулку Юлии Владимировне! – она чуть нагнулась, вновь протягивая руки. Фрося неосознанно в нетерпении выпучила глаза.
– Что за шкатулка? – Лев, резко встав и, как результат, пошатнувшись, сделал шаг назад и потерянно посмотрел на Ефросинью.
– С духами, кольцами, свечами, – Ефросинья, торопя Льва, потрясла вытянутые ладони. – Фату Марфа уже соткала, я доложу её потом, – женщина явно нервничала. Она, подметив растерянность Льва, надрывно произнесла: – Лев Петрович, дайте я Вам помогу!
