Сегодня, с первым визитом Сла̀ва в «Страстезападение», кончается срок его, Агасфера, попечительства, ибо у того появятся свои распорядители дальнейшей бесконечности существования. Тем обстоятельством Агасфер был очень даже доволен, помещение уже настолько провонялось испражнениями и мерзким потом полуживотных, что даже в обличье кота находиться там было невозможно. Пустые банки уже не выносили, они катались по квартире, озонировали неотрекшимися и неотказавшимися, хотя и грешниками. Места в раю им не нашлось, и черти перекрутили их в мясорубке. Черту не нужно было быть ни умным, ни хитрым. Главная его профессиональная способность – отсутствие жалости и сострадания к людям. Это существа, сотворившие самих себя, ибо никто не назовет черта человеком, и никто его не назовет животным. Это как раз то самое промежуточное существо без обратного хода. Человек может сотвориться чертом, но черт человеком не станет. Человеческое можно потерять, но найти вновь невозможно. Кто-то в муках умирал за свое человеческое, а кто-то мерзостью приторговывал. Вот такие страсти и самосотворение.
***
Виктима давно потеряла счет дням, месяцам и годам. В отношении нее время протекало совсем не так как-то. Везде, куда ее всовывали, время как будто пригибалось, но не под движение солнца или луны. Это время давно было кем-то прожито, и они входили и выходили из него как из чего-то мертвого и давно исчезнувшего. Люди, ее в тех временах окружавшие, относились к ней зло и потребительски: домогались, принуждали и всегда били. Только подстричь волосы никто не мог. Поднявших на то нож убивал ворон, а заодно и тех, кто рядом. Видимо, в конечной точке она была нужна в таком виде. За ней стояла демоническая сила, и все это понимали, боясь и проклиная. Нескончаемые попытки сжечь девочку на костре заканчивались одинаково: возжелавшие того немедленно умирали с застывшим в глазах ужасом.
Женщина подняла кувшин на плечо и двинулась к шатру. Сейчас она уже начинала понимать, кто к ней зашел: она точно была из племени Пери, которые жили на звездах и были спутниками праведников. Это были самые прекрасные из женщин. Эта пери была украдена джинном и бежала от него. Джинны были существами, созданными из чистого бездымного пламени и не воспринимаемыми человеческими чувствами. Они крали прекрасных девушек пери, лишали их крыльев и принуждали становиться их женами, но те предпочитали смерть. Маалат откинула полог и зашла в шатер. Девушка сидела в той же позе, прикрытая козьим одеялом, а на ее плече сидела, как показалось Маалат, огромная черная птица, в глазах которой каплями крови искрился отраженный от лампады свет. Это была ужасная птица Шахор, из пустыни Негев, которых их народ всегда боялся, как смерти и засухи. Маалат нагрела козьего молока и, добавив лепешку, дала девочке. Та стала есть, отщипывая маленькие кусочки: один себе, один ворону. Тот еще умудрялся запивать из чашки молоком. Теперь женщина была уверена, что это пери, ведь те славились как повелительницы птиц. Маалат сразу поняла, куда спрячет переданный ей отцом кинжал – она вместе с пери отправит его на звезды, а там его братья точно не найдут. Она решила все поведать девушке и попросить забрать кинжал с собой. Начала свой рассказ, пери слушала, и Ворон слушал; закончила тем, что боится братьев, которые придут и убьют ее, если она не нарушит клятву, данную отцу. Вот и девушке может грозить опасность, но та ее успокоила, сказав, что бояться нечего. Вот уже кто-то ввалился: большой, с перекошенным злобой лицом. Он стал требовать от женщины, чтобы та сказала, где кинжал, оставленный ей отцом. Но это был вовсе не брат, а внук того слуги, который ходил с ее отцом на гору Мориа. Он тоже знал о кинжале и страстно желал его заиметь. Маалат отказалась что-либо ему говорить, тогда он схватил ее за голову, а Виктима схватила его за одежду. Тот замахнулся на нее свободной рукой. Клюв Ворона щелкнул, и вымогатель упал оземь без звуков и причитаний. Он был мертв. Маалат затрясло, она, плача, стала разматывать пояс, под ним был кинжал Авраама. Она передала его пери, теперь уже в полной уверенности, что ему не грозит попасть в руки ее братьев. Потом она поднялась, помогла собрать волосы прекрасной деве и прикрыла их своим лучшим платком. Ни Виктима, ни Ворон не знали, когда их могут вернуть в исходную точку. Это могло произойти в любую минуту.
