Циновка на двери закачалась, какая-то фигура закачалась и упала бездыханно. Маалат попыталась ее поднять; это была девочка, которая с трудом дышала, видимо от голода и общего истощения. Хозяйка шатра взяла глиняный кувшин, окропила той лицо и поднесла воду к губам. Девочка схватила обеими руками кувшин и стала жадно пить воду. Маалат зажгла три свечи, усадила девочку спиной к центральной опоре шатра. В это время тряпка спала с головы пришедшей, и все заполнилось медным свечением. В свете лампад это выглядело как сокровищница волшебника. Маалат такого не видела никогда, наверное, лишь дочери пустынных богов могли быть так украшены. Тряпки на гостье были ссохшиеся и источали запах гниющей плоти. Она помогла девочке стянуть с себя эти вещи и выбросила их, откинув циновку у входа. Тело у девочки было совсем не с местных земель: бледное, израненное и воспаленное. Локти и колени были сбиты, а стопы стерты до язв. Воды больше не было, и Маалат легкими движениями начала протирать песком ее кровоточащие раны в надежде избавить их от паразитов. Женщина неожиданно опомнилась и сунула девочке в руку лепешку. Та начала ее жевать, с трудом проглатывая. Маалат взяла кувшин и пошла за водой, предварительно накрыв гостью мягким козьим одеялом. Для себя она точно решила, что эта прекрасная девушка, верно, сбежавшая пленница злобного джинна – ифрита.
***
Агасфер застал Сла̀ва, собирающегося на свое первое посещение «Страстезападения». Визитов, как правило, должно было быть два: от большей части не требовалось отречения от всего человеческого и признания себя кем-то. Тех, как правило, сразу отправляли в свиных образах в ад или оставляли здесь, но везде они были лишь пищей. Со вторыми было сложнее: от тех, кто обретал образ черта, требовалось отречение и признание себя таковыми. Их тоже или здесь оставляли, или в ад препровождали, но всегда они были обслугой. Сла̀ва, конечно, оставят здесь с его особой миссией. Эта фабрика работала всегда; те, кто еще вроде как люди, приносили сюда сами свои поступки, озвучивали их и теряли окончательно свой облик, данный Господом-Создателем. Мало того, что они приносили и озвучивали, они еще и торговали, стремясь подороже продать все мерзкое, что сокрыто в них, выдавая это за добродетели. Как только это озвучивалось ими как доброе дело, они были готовы к расписанным для них образам: чушки – пищи или черта – прислужника. Так каждый устраивался в мир – структуру гнезда, из которого выйдет Антихрист, и его начнут восславлять как мессию всего поднебесного мира.
