— Вы передали мою просьбу Зоре? — успел спросить Тома Кинэ у Валленштейна, прежде чем сильные руки стащили его с седла и швырнули на смешанный с грязью снег.
— Я своё обещание выполнил, — сухо ответил тот.
— Где же эта проклятая ведьма? — вопил Тома Кинэ, пока ему ножом вспарывали мотню и подводили к деликатному месту заострённый кол, чтобы затем этот кол с нанизанным, словно гусь на вертел, капитаном тащить к свежевырытой яме у края площадки, где поставить в вертикальное положение.
Колы с капитаном гайдуков и его соратниками стали приподнимать над землёй у ям, чтобы оставить их в таком положении на радость обывателям и на страх всем ворам и бандитам, когда внезапно раздался пронзительный женский визг. Целая свора растрёпанных женщин в живописных лохмотьях, самого дикого и гнусного вида, среди которых были и девочки-подростки, и седые беззубые старухи с отвратительными морщинистыми лицами и слезящимися глазами, дружно бросились к смертникам, вопя во всю глотку, что они, дескать, берут этих несчастных в мужья. Впереди всех бежала горбатая, но очень высокая молодая женщина с длинными чёрными кудрями и правильными чертами лица. Если бы не горб, её, пожалуй, можно было бы назвать красивой, огромные голубовато-серые глаза придавали её бледному лицу особое выражение. Похоже, она была не только очень рослой, гораздо выше княжеских охранников и палачей, но и очень сильной. Подбежав к палачам и их несчастным жертвам, женщины с воплями и визгом потребовали разбойников себе в мужья.
— Всё пропало, — с досадой сплюнул капитан Тодоряну, наблюдая как горбунья, расшвыряв заплечных дел мастеров, словно котят, принялась осторожно снимать Тома Кинэ с кола. — Всё пропало, — повторил он. — Банда девственниц успела пронюхать о казни и теперь предъявила своё право на этих негодяев.
— Странный обычай, — задумчиво произнёс Валленштейн, начавший догадываться о том, какую роль в произошедшем сыграл лично он.
— Отчего это? — усмехнулся подъехавший полковник Конашевич-Сагайдачный. — Этот обычай был ещё у римлян, которые полагали, что если целомудренная, благочестивая девственница пожалеет самого закоренелого преступника и возьмёт его себе в мужья, то такой человек ещё может стать на путь исправления. Римляне были мудрыми людьми, и очень хорошо, что некоторые их обычаи сохранились до сих пор.
— Я этого мнения не разделяю, ибо они были язычниками, — сердито сказал капитан Тодоряну. — Язычество необходимо искоренять калёным железом.
