— Да, дурацкое положение, и сражаться не с кем, и не ясно, как выпутываться, — с досадой согласился Валленштейн.
Казачий полковник оказался прав: вскоре со стороны гайдуков запылали костры, от которых потянулся вкусный запах жареного мяса. Похоже, гайдуки устраивались надолго, решив вести осаду по всем правилам, не давая жертве ни передышки, ни возможности ускользнуть, с их стороны не было заметно никакого движения, казалось, они сами дают возможность епископу и его спутникам уйти в чащу, затеряться в лесу. Однако казаки, хорошо знакомые с повадками гайдуков, отлично знали и эту примитивную уловку: в лесной чаще гайдуки чувствовали себя как дома и мгновенно бы разделались даже с целым отрядом опытных воинов, которые не могли действовать там боевыми порядками и воспользоваться своим преимуществом в вооружении.
— Может, всё-таки попытаемся прорваться? — спросил епископ. — Кто знает, чем может кончиться это сидение на большой дороге в компании с лесными ворами?
— Ваше преосвященство, лучше немного подождать. Возможно, удастся выманить этих негодяев из леса и, когда они пойдут на нас, мы сможем уложить ещё несколько разбойников, тогда... — договорить Валленштейн не успел.
Внезапно вдали на освещённой мертвенно-бледными лучами молодого месяца дороге показались огромные тени всадников. Тени быстро приближались к поваленным деревьям, и если бы не глухой стук множества копыт, могло показаться, что это несутся призраки казнённых в Кузминском лесу ляхов. Расстояние между неизвестными всадниками, силуэты которых уже были отчётливо видны, и кучками гайдуков на дороге быстро сокращалось. Разбойники, всецело поглощённые осадой, не сразу их заметили, осаждённые же всё это отлично видели и у них под шапками и боевыми шлемами зашевелились волосы.
— Езус Мария, — перекрестился хорунжий Пржиемский. — Польские гусары восстали из могил, ибо их кровь вопиет о мщении.
— Скорее всего, это такие же живые люди, как и мы, — спокойно заметил епископ. — Только неизвестно: друзья это или враги? Не дай Бог, если это враги.
— Тогда уж лучше иметь дело с призраками, — усмехнулся Валленштейн.
Наконец и гайдуки заметили армию «призраков». Раздался пронзительный свист боевой тревоги. Словно цыплята, спасающиеся от острых когтей коршуна, бросились они врассыпную, стараясь скрыться в лесной чаще. Некоторым это удалось, но многие несчастные были изрублены саблями или насажены на пики, а кое-кому досталась ещё более горшая участь — они имели неосторожность попасть в плен. Когда стихли мольбы о пощаде, крики раненых, вопли и проклятия, сопровождающие свалку на лесной дороге, раздался из-за завала громкий голос, судя по всему, принадлежащий предводителю отряда ночных всадников.
