— А Священному Писанию?
— Ему тоже, — усмехнулся про себя Валленштейн, голос которого по-прежнему звучал искренне.
— Всё понятно, сын мой. Значит, ты отрекаешься от богопротивной ереси бедного упрямца Джордано Бруно?
— Я никогда не разделял его взгляды, — ответил Валленштейн, — о чём уже сказал вам, ваше высокопреосвященство.
— Тогда каким образом, сын мой, ты очутился здесь? — удивился кардинал Людовици.
— Для меня это — тоже загадка, — пожал плечами узник.
— Благодаря своевременному сообщению одного благочестивого человека, который в отличие от этого подлого нечестивца не впал в богопротивную ересь и сохранил верность святому апостольскому престолу, — вмешался в разговор епископ Берберци.
— Значит, по доносу, — заключил кардинал. — Однако, как видите, истина всё-таки восторжествовала и благодаря Провидению заблудшую овцу удалось вовремя вернуть на путь Божьей благодати. Остаётся наложить на этого несчастного соответствующую епитимию и отпустить с миром, чтобы, совершая паломничество по святым местам, он замолил свои вольные и невольные грехи. Милость нашего Господа Бога бесконечна, а наша Матерь Католическая Церковь никому не мстит и даже никого не наказывает, но лишь требует полного отречения от богопротивной ереси и полного покаяния в содеянном, ибо только таким образом можно полностью смыть всю гнусную мерзость совершенных по недомыслию грехов, какими бы они тяжкими ни были. Итак, ты раскаиваешься в содеянном, сын мой? — обратился кардинал к Валленштейну.
— Да, ваше высокопреосвященство, раскаиваюсь.
— В таком случае, сын мой, я лично тебя исповедую и наложу на тебя соответствующую епитимию. — Кардинал резко развернулся к членам трибунала и спросил: — У вас есть какие-либо вопросы к подследственному?
Епископ Барберци, еле сдерживая готовое вырваться наружу бешенство, горько сожалел, что не позаботился о том, чтобы проклятые иезуиты не пронюхали об этом узнике. Валленштейн был задержан по доносу одного из вагантов, входивших в тесный круг товарищей по весёлым пирушкам, дракам и любовным похождениям, некоего хитрого голландца по имени Айзек Розенвельт, имевшего богатых родственников в Германии и Голландии и сделавшего всё возможное, чтобы Валленштейн очутился а застенках инквизиции. Однако епископ Барберци не учёл или забыл, что этот проклятый богемский рыцарь закончил иезуитский коллегиум в Ольмюце, а хитрые и пронырливые отцы иезуиты своих бывших воспитанником не выпускают из поля зрения. «Эх, если бы сейчас в Падуе был архиепископ Мараффи, генерал
