– Фариза, ты где? Встречай гостью, – громко произнес Ерболат.
Во второй комнате стояла тумбочка с телевизионным приемником черно-белого изображения «Крым-206». Телевизор был главной гордостью и, пожалуй, единственной ценностью (не считая холодильника и швейной машинки) любой семьи 70-х годов прошлого столетия. При включении этот символ достатка сначала какое-то время нагревался и лишь, потом на нем зажигался экран. А подключали его к электросети непременно через стабилизатор напряжения, который всегда громко и противно гудел. Правда, на этот факт, в то время казавшийся малозначительным, никто не обращал внимания. Главное – иметь что-то, а как оно работает или как выглядит было не столь важно.
В углу на крючке висел легкий клеенчатый «шкапчик» для одежды, и тут же на большой, из блестящего металла, кровати между грудным ребенком и девочкой лет семи спала молодая женщина. Она тотчас же проснулась и поспешно встала, протирая заспанные глаза.
– Ой, здравствуйте, апай. Извините, не услышала вас. Пока ждала, уснула, укачивая сына. Я сейчас накрою на стол.
– Ничего, ничего, не торопись, – гостья внимательно вгляделась в лицо невестки.
«Да-а, как и говорили другие родственники, на казашку не очень похожа, но красивая», – отметила она про себя, потом смачно расцеловала ее в обе щеки.
– Фариза – это ты, стало быть? Я – Сауле, жена Жумабая, брата Куанткана. Приехала по путевке в санатории подлечиться, утром туда поеду на автобусе. Привезла кое-какие новости с родины Ерболата. Вот сейчас не спеша и поговорим, дайте только воды немного, во рту пересохло…
Солнце своим нижним краем медленно коснулось горы, и темнота начала стремительно сгущаться над районом, которые жители города ласково называли «Компот». Улицы в Компоте именовались названиями фруктовых деревьев, обычных для садов Алма-Аты: Яблочная, Грушевая, Вишневая. А на противоположном склоне неба разломанным яблоком всходила пока еще бледная луна, терпеливо ожидавшая очереди занять свое законное место в ночи.
В большой комнате пол был застелен толстой кошмой темно-коричневого цвета с красным орнаментом. Ерболат прикатил круглый столик с короткими ножками и поставил его в центре. А чтобы комфортно было расположиться, вокруг постелил на пол несколько двусторонних матрасиков странного покроя темно-серого цвета. Обычно казахи шили мягкие корпе веселых расцветок, но эти точно можно было называть матрасами, причем сделанными из очень грубой плотной ткани неизвестного происхождения. По казахским обычаям гость мог не только сидеть за низким столом, но и свободно полежать, если устал с дороги.
