И парус мой – на мачте-кресте веры еще большего числа людей.
И все мы, кто в лодке, удивляемся.
Так схожи веры наши в жизнь и в смерть.
Так схожи веры наши в высшую справедливость.
И знаем мы разницу между добром и злом.
И знаем мы разницу между пользой и вредом.
Значит, долго будем жить.
Значит, с пользой будем жить.
Значит, напишем еще прекрасные протяжно-напевные, идущие от сердца песни.
И – споем на празднике жизни.
– Когда?
Прошелестел вдруг тихий-тихий вопрос.
И я, как ни странно, оказался неготовым к нему.
И не я это ответил, не я!..
Само по себе наружу вышло давно продуманное:
– Когда образумится, и станет чистой линия чувств, помыслов и действа.
– А что?.. Тешит сердце, вселяет надежду…
Полузадумчиво-одобрительно произнесло молчание.
После чего бесстрастно констатировало:
– Ты развернул всего лишь одну условную точку, а в ней нашел две другие, – не менее условные. Они-то и вывели важнейшее из условий – линию дороги. Именно на ней – на линии дороги – строится, разрушается и снова отстраивается неиссякаемость человеческого «Я». Вот и рассказал о том, как жил в эпоху исхода доверия и утраты определенности, но не исказил строения души.
К этому посылу я оказался готов, но почему-то счел нужным уточнить:
– Не жил, а живу.
– Какая разница?..
Вопрос молчания подкупил отсутствием оценки.
Затем – скрытым смыслом недосказанного.
И, наконец, обнаженностью результирующего довода:
– Дойти до точки – отдать что взял, вернуть что видел, сказать что слышал. Входи, дом молчания твой!
И я вошел.
В этом доме – нет дверей.
В этом доме – нет стен.
В этом доме – нет верха.
В этом доме – нет низа.
Это странно-гулкая тишина всепроникновения всего в себя и себя во всё.
Москва – Астрахань – Москва
Август – октябрь 1999 года
_____________
* Давид Самойлович Самойлов (наст. фамилия Кауфман (1920 – 1990).
**Афганец – местное название сильного весеннего юго-восточного ветра, сопровождаемого длительными песчаными бурями.
