Но сомнения мои развеяла привязка ко времени.
И не копеечная привязка: в ней заявляет о себе голос эпохи.
И ассоциируются мои Котлы с Мамаем, и все тут.
«Будто Мамай прошел» – гласит народная поговорка о разорении и хаосе.
Да, наделал, конечно, Мамай в свое время шороха, будь здоров.
Поболее Субудай-богатура и Бату Великолепного накуролесил.
Пред ликом Азии: Субудаем-богатуром и Бату Великолепным затрепетала Европа.
А Мамай, изрядно наследив в своей истории, тихой сапой вошел и в нашу.
Считай, родным стал разбойник, коль в школьные учебники истории вошел.
Как, видимо, станут со временем родными и те, кто наследил совсем недавно.
Они, кстати, не затерялись во времени и уже обитают в речевой ткани поговорок.
Не с лучшими, правда, характеристиками: имена-то нарицательными стали!
Каждый вспомнит свое, закрепившееся на уме, шершавое имя.
Однако, не будем о грустном.
Люди все равно выправят искривления времени.
Как?
Молча.
Определяя условия, в которых придется жить, многие сначала недоверчиво прищурятся и, пряча во взгляде немой вопрос: «Той ли дорогой идем?» примут лишь то, что смогут принять, а время утвердит только принятое людьми.
Ну вот, опять отвлекся.
Таков уж магнетизм силовых полей параллелей.
Вернемся к нашим Котлам.
Не зря безымянный творец легенды привязал их к монгольскому следу нашей истории.
В двенадцати километрах севернее Вольного находится село Селитренное.
И связывает оба поселения все та же, известная нам автотрасса.
Когда-то на месте Селитренного был город Сарай-бату – столица Золотой Орды.
Золотой Орды и Сарая-бату нет.
Селитренное есть.
Что осталось от выразительно-жирной точки эпохи во времени и пространстве?
Едва уловимая условная предельная точка.
Того, что оказалось не излишним?..
К чему это я?..
Пробудился во мне исчезнувший кипчак.
Разгорячился во мне неведомый хазарин.
Возмутился во мне незнакомый половец.
«Люди жили тут и до возникновения Вольного», – говорят.
И шепчут они горячо и убедительно.
«Но не дай возмущаться нам и дальше», – сдерживают они, думаю, себя.
«В прошлом, – утверждают, – не все было тронуто кровью.
И жили мы больше соседствуя, чем враждуя.
И чаще обменивались товарами, чем угоняли друг у друга отары, стада и табуны.
И учились друг у друга, перенимая навыки труда, ремеслам.
Случалось, скрывать не станем, умыкали невест в чужих городищах и становищах.
Но и пиры закатывали потом на все городище и матушку-степь.
Когда надо было, как на Калке, против общей беды объединялись.
