Так это или не так – не мне судить.
Но именно начало ХVIII века принято считать за точку отсчета зарождения села.
Начало века…
Координата, конечно, расплывчатая.
Но именно она закреплена в изустных повествованиях старожилов.
В свое время сам в том убедился: добросовестно перебирая свои истоки, больше двадцати уважаемых дедов и аксакалов сказали мне, что Вольному поболее трехсот лет будет.
Итак, история.
Пришли сюда люди из центральных районов России и Казахстана.
Зачем?
Затем, что устали одни от смертного боя батогами на конюшне.
Другие – харкали кровью от межродовой розни.
Вот и снялись люди с насиженных мест в поисках воли и лучшей доли.
А есть ли на свете более действенные мотивы, чем поиск свободы и судьбы?
То-то и оно.
Так вот, искали люди волю и лучшую долю.
Искали…
И нашли.
И ту, и другую.
И те, и другие.
Так и сошлись.
Легенда именует село иначе – Котлы.
Котлы звучат более приземленно, чем Вольное, не так ли?
И веет от той приземленности тяжелой убедительностью сытости.
При условии, конечно, если есть что в котел положить.
Не зря, видать, пожилые люди всей округи называют мое село Котлами.
Старшее поколение на своем веку многое испытало и многое знает.
Но это скорее косвенная параллель, а не прямая.
Хотя как сказать?
Можно сколь угодно быть вольным, но едва ли свободным от желудка.
Жизнь чаще простого хлеба больше требует, чем высоких материй.
А тут как раз парочка котлов подвернулась.
Булькают…
Бормочут что-то на своем пищетворном языке.
Парок вьется над закопченными деревянными крышками.
И запах…
Запах томленной на медленном огне пищи.
Вкусный, сытный запах съестного.
Ну-ка, ну-ка, а что там под крышкой-то?
О-о-о!..
Баранья лопатка выставилась.
Мяса не пожалели: полбарана в котле, точно.
Медленные пузыри бульона перекатывают крупные куски молодой картошечки.
Пластаются с ними в тонком налете жирка кружки красных помидоров.
Движение варева прижало к стенке белые головки репчатого лука.
И, как полагается, лаврушечка, укропчик…
И вся та благодать отдает мучным ароматом сделанной вручную лапши.
Бог мой, под ложечкой засосало!
Живо представил себя на покосе, когда, отпахав от зари до обеда, горячий, прокаленный жарким солнцем, пропитанный запахом скошенной травы, металла и солидола, поскольку пришлось менять два сломанных сегмента косилки, преодолевая приятную колюче-ломкую усталость натруженных мышц и суставов, приподнял крышку котла, что-то будет на обед? – а затем, после теплого душа, с хрустом вытягивая на жестком топчане полевого стана позвоночник, руки, ноги, – все тело, прилег на время в сладком ожидании пищи; аппетит, сами знаете, как у молодого волка, только пища и способна вернуть затраченную тобой энергию.
