Не стоит нам дальше жить вместе.
Ведь выходит как в анекдоте, когда девушка спрашивает парня, которому сильно понравилась, женат ли он, а тот отвечает: – Да, но не очень.
Вот и мы с Лизой, похоже, были женаты не очень. Теперь уже и не женаты.
Надегустировались.
Почему же так больно на душе?
Ура! Меня отпустили на неделю в отпуск за свой счёт. Еду к новорожденной дочке и жене, которую не видел больше двух месяцев.
Беременность у Лизы была тяжёлая, с осложнениями и сильной интоксикацией. Несколько раз её клали на сохранение в местный стационар, условия лечения в котором вызывали массу вопросов: не отапливаемые палаты, переломанные кровати, нехватка персонала и медикаментов.
Можно было не обращать на эти мелочи внимания: других условий в глубинке попросту нет, однако люди живут и не ропщут. Я рассудил иначе. Мне было страшно, что с женой и первенцем что-то может случиться.
Роженицу я её отвез к родителям. Там были более приемлемые условия жизни, приличная клиника и мягче климат.
Дочка родилась недоношенной, но вполне здоровой. Я был безмерно счастлив.
Так получилось, что в железнодорожной кассе оказался единственный билет в мягкое купе. Обычно на нашем маршруте таких вагонов не бывает, но иногда прицепляют к составу, чтобы доставить знаменитостей или высокого ранга чиновников.
Очень дорого, но, увы, другого места не нашлось, а времени в обрез. Пришлось раскошелиться.
Купе на двоих. Попутчица – смазливая девчонка с печальным оленьим взглядом и нервными повадками.
Она не была холёной или породистой. Провинциальность скрыть сложно. Внешний вид девочки завораживал бесхитростной красотой, безутешной меланхолией и скромностью.
Попутчица выглядела так, что хотелось её пожалеть. Такое тревожное чувство обычно вызывает трущийся об ногу котёнок, приблудившийся случайно на улице: хочется взять его в руки, приласкать.
Девочке улыбка была бы больше к лицу, чем минорное выражение, которым она меня встретила.
Сидит передо мной милая девочка, с которой картину можно писать, но потухшая, напряжённая, словно её родители в угол поставили, вот-вот расплачется.
Она даже не разделась, хотя предыдущая станция от моей в нескольких часах езды.
Странно. В вагоне натоплено по-зимнему, от души.
Я разделся, скарб свой нехитрый определил в положенные места, достал книжку, хотя не до чтения мне сейчас – весь в мечтах и грёзах, но нужно было чем-то занять руки, чтобы уравновесить, сбалансировать мысли.
