Отец удрученно покачал головой.
– У меня бизнес, мне проблемы не нужны. А девчонку свою чокнутую, которая добра не ценит, сам забирай и вези хоть в Бабяково, хоть в Мухосранск.
– Не-не-не, – замахал руками Переверзев, – куда я ее заберу? У меня там жена новая, работаю я охранником на уважаемых людей. Да и зачем Глине со мной ехать?
Евгений, подслушивавший за дверью разговор двух негодяев, усмехнулся.
***
Глина удивилась, что Эмбрас отпустила ее из «Смарагда» с миром, и даже дала расчет. Истинную причину доброты Глина узнала позже, когда Евгений привез ее в квартиру. Жилище выглядело как поле боевых действий.
И кому было надо устраивать тут кавардак? – размышляла вслух Глина, бродя между разбросанными вещами и пытаясь найти хоть что-то, что могло бы ей пригодиться.
– Глина, – медленно, словно сомневаясь, сказал Евгений, – несмотря на то, что мы не слишком ладили,я расскажу, что слышал своими ушами. Ты меня не выдала, деньгами помогла, и я в долгу не останусь.
Глина вздохнула, села на подоконник и спокойно выслушала пересказ разговора Веревкиной и Переверзева.
– Тебе надо линять отсюда, подальше. Пересидеть, где тебя никто не знает. Какая-то контора на тебе имеет зуб. Кто они– не знаю, но название Веревкина называла – «Божья пчела».
Глина кивнула и попросила Евгения подождать её внизу. Она проверила: тайник с деньгами разбойники не нашли. Она выгребла все, что у нее было спрятано, собрала небольшой чемодан, заперла дверь, и попросила Евгения отвезти ее на Ленинградский вокзал. Прощаясь с девушкой, Евгений сказал: «Знаешь, есть такой колдун сильный, дядька Харитон, я слышал о нем краем уха. Живет на хуторе Западная Елань, то ли Вологодская, то ли Архангельская область. Может, к нему поедешь? Его крепко Пасечник боится».
***
Две недели Глина жила на съемной квартире 18 линии Васильевского острова, но спокойно не заснула ни разу. Постоянный шум за окном и шум внутри дома не давали ей отдыха. Иногда к ней приходил Валентин Прокофьевич, одетый в нелепый пиджак и трусы с сердечками. Он садился на край кровати и вздыхал, повторяя одно и то же: «Глупо как вышло, Глина. Ох, как же глупо».
Ткнув пальцем в первое попавшееся объявление, Глина договорилась о долгосрочном съеме жилья и переехала с Васькиного острова вглубь города, к станции метро Парк Победы. Она стала называть новое жилье Материком. Тут не было никаких дурацких каналов, рек и мостов. Сюда она запретила приходить Валентину Прокофьевичу. Об этом месте не знал Евгений. Эта часть Питера больше походила на любой другой нормальный город, стоит отойти от центрального проспекта и можно почувствовать себя в каком-нибудь Липецке.
