Перед Богородицей повинись.
Вторая повторяла заветные слова все тише и тише. Ветер постепенно умолк, кроны деревьев перестали качаться, наступила тишина. Из сада вернулся дядька Харитон, Вторая села на порожек, а Первая обняла ее за плечи. Глина, охваченная стыдом и раскаянием, осталась сидеть на земле.
– Борти целы, козы в кучу сбились, но на месте, у большого сарая плетень упал, – хриплым голосом возвестил пасечник.
– Не страшно, – откликнулась Первая.
– Спать идите, завтра поговорим, – распорядился дядька Харитон, взял на руки прижавшуюся к нему полосатую кошку и отправился под навес.
Наутро дядька Харитон повел Глину в конец сада, она хмуро брела за ним, едва поспевая в чужих галошах по росистой траве, мельком примечая следы вчерашнего буйства. Две сломанные яблони, осыпавшиеся на землю незрелые плоды, отломленная верхушка старой вишни.
– Пойдем на загривок, там когда-то висели старые качели, – задумчиво сказал дядька Харитон, почесывая кустистую бороду. Он обернулся к Глине, в его голубых глазах сверкали искорки утреннего солнца, – не помню только, где именно. Помню лишь, что между двух лип. Тех лип уже давно нет, мой отец спилил их однажды да и высек меня розгами, чтоб зазря не качался, да не лез куда не положено.
Качели, вполне мирно висели между лип, но дядька Харитон их не видел.
– Похоже, что и меня высечь надо, – сказала Глина, задумчиво глядя на качели, которые были заметны только ей одной.
– Пчёлка ты, пчёлка, – покачал головой Харитон, – как ты качели нашла-то?
– Прибрела сюда ночью, да и села покачаться.
Дядька Харитон подошел к ней и неожиданно обнял, крепко прижав к себе. Глина стояла, замерев от удивления. Никогда Харитон не был с ней так добр и так участлив, совсем не этого она ждала от него после вчерашней бури.
– Убреднула ты в мир мёртвых, дочка, хорошо, что назад пришла. Ты теперь настоящая ведьма.
Глина высвободилась и смахнула слезу рукавом.
– Не видел я прежде таких, – покачал головой дядька Харитон, – всяких видел, но не таких, которые все могут: и в Тонкий мир без проводника шастать, и на Ту Сторону ходить. И хуже всего то, что ты не можешь с собой совладать. А знаешь, что с такими люди добрые делают?
– На кострах жгут? – усмехнулась сквозь слёзы Глина.
– То-то, что жгут, – подтвердил без улыбки дядька Харитон, – а я вовсе того не хочу, вы мне, пчёлки божьи, как дети, ни одной не хочу потерять.
Он снова обнял Глину, но уже за плечи, и повел прочь, но не в сад, а, наоборот, от дома. Все сильнее пахло стоячей водой, но запах был не противный, а как из аквариума, вода в котором начинала цвести.
