Гаврилов работал старшим счетоводом в совхозе "Родина". Вел добропорядочный образ жизни- дом, работа, огород и снова работа. По субботам ходил в баню с совхозным бухгалтером, где пропускал рюмочку другую, не более. Короче здоровый образ жизни вел Гаврилов, если и болел, то вылечивался дома аспирином, горячим молоком с медом и чаем с малиной. Лечила его жена Нюра и каждый раз успешно. Но как-то один раз слег Гаврилов с температурой, посреди лета, и ни чай, ни молоко с Нюрой уже не помогало. И пришлось ему тогда ложиться в районную больницу, под капельницы и уколы. В рай больнице было две мужских общих палаты- N 55 и естественно N 6. Гаврилова как впервые поступившего определили в 55-ю. Контингент больных, составляли механизаторы из близлежащих деревень, в основном отравившихся суррогатным алкоголем или получившие травмы после употребления оного. Гаврилов знал там только одного – Мишку Жбана, жившего с ним на одной улице, но с ним не общался за отсутствием общих интересов. Лечение Гаврилов соблюдал строго, режим не нарушал и быстро пошел на поправку. Надо сказать, в больнице лечебный процесс длился строго восемь часов. После семи вечера медперсонал расходился по домам за исключением дежурной сестры, которая уходила в восемь. А к девяти больница полностью пустела. Механизаторы быстро разбредались по райцентру в поисках самогона и ночной жизни, и возвращались под утро в состоянии сильного алкогольного или с новыми травмами. Наблюдая жизнь больницы, Гаврилов пришел к неутешительному выводу, что бесплатная медицина противопоказана русскому человеку. А в выходные, когда в больнице из персонала остался только пьяный сторож, гулять начинали уже в палатах, отлучаясь на время в сельский клуб на танцы или подраться с местными. Гаврилов и здесь тихо пролежал все два дня на кровати лицом к стене, принимая порошки и мечтая о светлом понедельнике, когда его обещали выписать.
В понедельник в палате первый раз появился главврач, сухой старик, с холодным взглядом надзирателя.
– Пятьдесят пятая, по результатам выходных, объявляется худшей палатой больницы, – объявил он, проходя вдоль выстроившихся выздоравливающих. – Три драки на дискотеки, два привода в милицию и...., – старичок остановился с приподнятым вверх указательным пальцем, – И сломанный телеграфный столб, напротив женского общежития педучилища. Столб вам был зачем, – уже закричал главврач.
Строй стоял молча, опустив головы в пол.
