— А мы не настолько близко знакомы, чтобы я тебе про свои тату рассказывал, — и брови так ехидно вскинул, что я не выдержала и тихо прыснула, глядя на эту парочку.
— Ты меня поцеловал! И на плече вынес! — возмущённо вскинулась Милка, чудом не приложив бедолагу затылком по подбородку.
— Ты мне фингал поставила и любимую футболку порвала, — парень ткнул пальцем в грудь Селяхиной. — Так что радуйся, что я тебя на плече вынес, а не охране сдал! И что поцеловал, а не под ледяную воду сунул!
— Гад ты, — обиженно засопела подруга, отсев от него подальше. И всё равно украдкой вздыхала так, что я могла точно сказать, мысли «Какой мужчина!» её даже после такой перепалки не покидали.
— Сама напала, сама виновата, — иронично отозвался «гад» и махнул рукой, подзывая официантку. — Хоть поем нормально, раз поработать не дали… Не, я, конечно, подозревал, что нормальные девушки на меня не клюют, но чтоб настолько…
— Эй, я нормальная! — от маленького кулачка «гад» легко уклонился, перехватив руку девушки за запястье и осторожно уложив её на стол.
Чтобы тут же ехидно добавить, посмеиваясь над надувшейся, как мышь на крупу Милкой:
— Местами. Очень местами. И то не факт!
— Да ты… Ты… Гад! — Селяхина всплеснула руками, впервые столкнувшись с тем, что словарный запас (богатый в силу специальности и семейных педагогических ценностей) ей категорически отказывал. Во всяком случае, подобрать достойное определение своему почти что кавалеру, она так и не смогла. И отвернулась, снова утыкаясь носом в чашку. Изредка бросая на парня уничтожающие и одновременно влюблённые взгляды.
«Гад» старательно делал вид, что не замечает оные. Но сидел так, чтобы ни у кого не осталось даже тени сомнения в том, на кого так смотрят. Покраснел слегка под моим понимающим взглядом, шикнул недовольно, но…
Менять позу не стал. С вызовом поглядывая на всех, кто нет-нет, да косился на Милку с интересом. А я не знала, то ли плакать, то ли смеяться, глядя на эту пантомиму. И предпочла воздержаться от комментариев, в который раз размешивая уже успевший остыть кофе.
Вообще, если быть откровенной, «гад» действительно подходил под категорию «Какой мужчина!». Высокий, гибкий, жилистый, с шикарным разворотом плеч и такой улыбкой-ухмылкой, что все киношные соблазнители определённо нервно курили в сторонке. Взъерошенный, с растрёпанной чёлкой, в джинсах и футболке, не скрывающей забитые по самые локти руки, он притягивал женское внимание, как магнит и прекрасно об этом знал. А то, что ко всей это красоте, с тонкими, длинными пальцами музыканта прилагался откровенно хреновый характер, никого особо не интересовало.
