Вот за эти формальные нарушения, в которых он сам и признался, приложив запрос и поступивший ответ к проекту статьи, его решили заслушать на Партийном собрании.
На самом деле причина была в другом. Результаты расследования, в случае их публикации, могли задеть интересы очень высокопоставленных лиц, отвечавших за продовольственное снабжение, ибо без их ведома вскрывавшиеся схемы не могли осуществляться. Поэтому руководство газеты, понимая щекотливость ситуации, проинформировало о расследовании вышестоящее начальство, которое приняло решение – материалы не печатать, затеяв при этом показательную порку их автора, чтобы другие в эти дела не лезли.
Причины, как говорилось выше, носили формальный характер, но реальную подоплеку событий понимали все.
Это потом, спустя несколько лет, Качалов понял, что Перестройка, с ее принципами, создала процесс брожения в обществе, но, по сути, ничего не поменяла, да и поменять не могла, если присмотреться к этому процессу с научной точки зрения, а тогда он искренне верил в перемены к лучшему.
Партийное собрание проходило бурно, в аудитории с портретами Маркса, Ленина и Горбачева. Старые коммунисты, привыкшие к тому, что сценарий всех собраний известен заранее, и все проходит чинно и благородно, были немало удивлены. Коренастый, среднего роста, коротко стриженный подполковник с раскрасневшимся лицом, бывший причиной этого собрания, не стал, как водилось ранее, опустивши глаза признавать свои ошибки, а принялся отстаивать свою правоту. Качалов апеллировал ко всему и вся. Цитировал Маркса и Ленина, ссылался на требование Горбачева не скрывать отдельные недостатки в нашем, в целом, здоровом советском обществе и даже кивал на портреты классиков и действующего лидера коммунистов Советского Союза, призывая их в свидетели.
Не помогло. Конъюнктура в тот день складывалась не в его пользу, к тому же в пылу споров он обещал вышибить мозги не одному прихвостню ангажированного руководства редакции, употребив при этом пару крепких словечек, что ему тоже зачлось.
Решение собрания гласило: «Рассмотреть вопрос об исключении коммуниста Качалова из рядов Коммунистической партии Советского Союза», что в те времена означало неминуемый крах карьеры.
Такая формулировка, откладывавшая принципиальное решение вопроса, была предложена секретарем партийной организации не случайно. Этот ловкий пройдоха (а на этих должностях такие экземпляры иногда встречались), зная, что Качалову предстоит через месяц плановый отъезд в Советский Союз для дальнейшего прохождения службы, подобной формулировкой перекладывал решение об исключении из рядов КПСС на новую партийную организацию.
