В ту ночь я впервые спокойно спал…
После того, как здоровье его окрепло, Нафанаил пришел к Стахию и сказал:
– Нет мне указания, сидеть на месте: завет моего Учителя требует продолжить путь в одиночестве. Как можно дальше я должен уйти, сея семена веры и учения о благой вести. Иногда мы платим слишком высокую цену за будущий мир, но не этого ли мы просили тоже, когда Он умирал за нас, а мы оставили Его одного. Вижу я знак и волю Божью в происходящем: ныне идти мне одному по своей последней дороге.
Он подмигнул мне и сказал еще:
– Добрые люди бывают злыми, лишь пока не обретут в сердце Господа. Во всяком случае, так говорил Учитель, а я по-прежнему хочу ему верить.
После этого Нафанаил и несколько его учеников покинули Иераполь и, говорят, ушел он в далекую страну Албанию>22, откуда вестей о нем больше никогда не было.
Филиппа мы похоронили на склоне одного из северных холмов, где никто бы не смог осквернить его последнее пристанище, и лишь несколько избранных знают это место. Ныне доходят до меня удивительные истории, которые повествуют о неведомых мне чудесах, связанные с пребыванием Филиппа в Иераполе в те годы. Рассказывается в историях этих, что с помощью молитвы и ангельского воинства умертвил Филипп богопротивного аспида, что распяли апостолов на кресте вниз головой, и при этом великое знамение произошло в городе, что треснули стены языческих храмов, что дева Мариамна превратилась в столб огненный, а жрецы с анфипатом сгорели в карающем пламени. Не верь этим неумным сочинителям, ибо не думают, что говорят, а некоторые больны головой натурально и выдают фантазии свои за действительное.
Иногда мне кажется, что не свет мы несем в этот мир, а лишь хаос, но потом я осознаю свое малодушие и рьяно молюсь Богу, чтобы дал мне сил и веры, в то, что дело наше истинное, и что усилия наши приведут к благоденствию народов и к миру между ними, и через это спасется человечество, может, еще при нашей с тобой жизни, но может и через сотню лет.
За сим завершаю свое письмо. Я знаю, ты не осерчаешь, друг мой, и не удивишься бредням старого епископа. Царство Божье все ближе, я боюсь и желаю этого. Предо мной прямо сейчас лежит превосходная копия Евангелия, автор которого Святой Иоанн. Но снова сомнения одолевают меня, и снова отчаяние и стыд рвутся наружу, как много десятков лет назад. И такими неискренними кажутся мне вдруг слова Нафанаила. Ибо я по-прежнему вижу, как брат идет на брата, а друг предает друга. В духоте нынешних ночей все больше мнится мне, что Нафанаил, сидя на камнях Иераполя и слушая мои стенания, понял прежде меня о предательстве своего бывшего спутника, друга и брата – Иоанна. И также как и я, он остался жить с червоточиной в своей вере, и лишь поэтому он дал мне наставления – указать мне путь, который сам уже не смог бы пройти. Наставления, в которых сам сомневался. Однако лишь те его слова помню я, и не опускаю руки, продолжая восхвалять молитвами и деяниями такого близкого и такого далекого нашего Всемилостливого Господа…
