– Она и мне дала немного тех самых золотых монет, за это и слово с меня взяла, что после её смерти я на могилке крест восьмиугольный поставлю. Добротный, из лиственницы, с крылышками по верху. Такой же, как у её деда. Я ему воздвиг за её монеты, ей крест этот очень понравился.
– Почему только на дедовой могиле установил? Остальные родственники, что, не заслужили? – съехидничал Михаил.
– Сгинули где-то матерь с отцом. Ушли в город по неотложным делам и не вернулись. Так вот она и осталась одна.
– А её бабка?
– А бабка не дошла до Шайтана, когда ещё они с дедом бежали от жандармов. Умерла в дороге. В пути её и схоронили.
– Да-а, печальная история, – протянул Михаил. – Но ты почему не поставил ей крест, как она того хотела?
– Потому что не смог, – с сожалением признался отец. – Смерть пришла за ней, когда меня в армию забрали. А когда вернулся – голод свирепствовал, не до старухи было.
– А потом что?
– Потом я был в Якутии – золотишко мыл на Алдане, потом воевал в Монголии, потом отбывал пять лет на Печоре. А потом… потом у меня появилась семья, старуха выпала из памяти, и я про неё забыл.
– Почему ты назвал старуху ведьмой? – поинтересовался Михаил. Захватывающая история закончилась, а ему хотелось её продолжения, он принялся выспрашивать подробности.
– Старуха кержачкой была. Икона у неё в избе имелась, молилась она перед ней двуперстием, сам видел. Но по ночам иногда с ней странные вещи происходили.
– Какие? – встрепенулся Михаил, предвкушая продолжение интересной истории.
– В полночь на могилку деда ходила. Правда, редко такое случалось. Но однажды я видел её самолично. Луна стояла на небе во весь диск, яркая. Светло вокруг. Старуха вышла из избы – глаза мерцают в лунном свете, будто уголья в них вставлены, волосы взъерошенные, торчат в разные стороны, в руках суковатая палка. Чистая ведьма. Такой вот и приснилась она мне недавно.
– Для чего она ходила на могилу?
– А я почём знаю?
– И всё?
– И всё. Конец истории. Завтра наверх слазаем, там я лиственницу присмотрел, поможешь свалить и обтесать. Крест я сам излажу. Потом вкопаем вместе. Лады?
От горячей похлёбки и выпитой водки Мишку слегка разморило. Ему стало хорошо и покойно. Он встал, подошёл к удочкам, проверил наживку, подёргал за шнур прикорм. Всё было в норме, а поклёвок не наблюдалось. Хотя то тут, то там, крупная рыба шумно плескалась, выбрасывалась из воды, заглатывая над поверхностью мошкару.
– Хороша Маша, да не наша, – сказал отец, когда Михаил вновь устроился на чурочке против него.
