− Влады нет, и Гены. Тренер его звонил.
− Да знаем, − отозвалась Соня.
− Да найдутся, − сказала Марина.
− Это всё из-за тебя, − встала с кровати Афонина. – Если бы он с тобой не заигрывал, то сейчас все бы спали спокойно. А он заигрывал с тобой, чтобы Владку заманить.
− Да мне плевать, − жёстко сказала Марина. – У меня в школе парень есть. И симпотный, не то, что этот Гена.
Она вдруг услышала, как Варя хихикнула, и это было ужасно обидно: наверное, Варя считала Гену идеалом красоты, а в то, что у Марины парень в школе, не верила. На самом деле так и было. Гена лучше Кисы по внешности, но он и старше, и спортсмен. Но Киса тоже ничего. Марине захотелось врезать Варе. Но это никак нельзя при Афониной.
– У нас игры завтра, а Влада неизвестно где, – переживала Афонина. – Господи-господи! − и вдруг сменила тему: – Ты, Лапша, слышь, к Соне не лезь.
− Я не лезу.
− А откуда у неё на ногах синяки такие?
− Да это мы случайно… – замялась Марина.
– Что случайно?
– Это на тренировочных играх…
– Гонишь! Мы доказать-то ничего не можем, но все подозреваем, что ты Соню лупила. Сонь! – Афонина откинула с Сони покрывало. – Не бойся! Скажи!
− Аня! – ответила Соня, всхлипывая. − Они меня всё время терроризируют. И сейчас с Настей из девятьсот седьмого к самой стене отпихнули. Они всегда так.
− Не волнуйся, Сонь. − сказала Афонина. − Отдыхай, Сонь. У тебя хорошая игра была сегодня. Это что у вас печенье? – Афонина подошла, взяла со столика еду, тут же захрустела, высосала кипяток из чайника. – О! Узнаю Настину кормёжку. Она нас тоже сначала прикармливала. Потом мы её послали. Она не командный игрок, дурра. И ты, Лапша, дура. Поэтому Соню и гасишь, чувствуешь, что она сильнее. Я за пять лет на гандболе таких как ты перевидала… − почему-то с издёвкой сказала Афонина, загребла ещё печенья и вышла. Варя размеренно сипела в ответ. Она спала, ей ни до чего не было дела.
Марина лежала и кусала губы, слёзы стекали от уголков глаз по щекам, по виску, на подушку, изрядно уже грязную наволочку. Лицу стало холодно: Марина почувствовала, что вся дрожит. Она накрылась ещё и покрывалом, стала ждать, когда согреется… Она терзалась, сердце ныло: значит, Гена использовал её! А как зло он ей говорил на трибунах, как унижал при всех, как плюнул её под ноги. Ну, ничего, никто, ни Соня, ни Афонина, ни Настя, ни тем более спяще-храпящая Варя, не заметили, что она расстроилась. Надо не показывать виду. Марина вспомнила Кису. Ей захотелось обнять его, захотелось быть с ним. «Почему, − кляла себя Марина. – Почему я так к нему относилась?!» Гасилкин такой подлый, его парни зовут здесь Газ. Гасилкин как этот смог – то приходит, а то пропадает. Киса в сто раз лучше Генки. Потом Марина подумала, что как хорошо, что через три дня домой. Суббота, воскресение, понедельник. Вторник – уже дома. Но надо пережить ещё эти три дня. И Афонина угрожает. Как она зло с Мариной! Это всё зависть. Марина-то почти капитан! И игру они выиграли! Афонина же как вратарь теперь – пшик, бегает крайней. Послышалась возня и шаги. Марина обернулась – Соня встала. Неужели она тоже не спала и слышала её, Маринины, сморкания и редкие всхлипы?!
