– Ну что ж, улучшений никаких нет. Ситуация та же, какой была. Заметно, что Нарминэ не подвержена стрессу, но показателей улучшений ещё нет и возможно придется проводить операцию.
– Когда? Она обязательна? – папа положил свою руку мне на плечо.
– Сделаем ещё пару анализов и решим, может операцию все же не придется проводить.
– Может, – грустно произнесла я. Моим лечащим врачом был молодой мужчина тридцати трех лет, носящий очки и имеющий нос с горбинкой. Его карие глаза были очень темными, до такой степени, что казались на первый взгляд черными, как смоль и лишь, если присмотреться, было видно, что они карие.
– Хорошо, спасибо. – Поблагодарив врача, мы вышли из его кабинета и прошли в следующий, чтобы сдать анализы и пройти процедуры. Спустя час тридцать минут, мы, наконец, освободились и папа уже собирался покинуть больницу.
– Пап, – обратилась я к отцу, и он посмотрел на меня. – А гинеколог?
– Ах, да, – ударил рукой по лбу. – Совсем забыл.
– Пойдем, – сказала я.
– Им луйснес, ты побудь здесь, а я пойду и узнаю, есть ли он сегодня.
– Хорошо, – согласилась я.
– Будь здесь, никуда не уходи, – наставлял папа, как маленькую девочку и покачал указательным пальцем.
– И не планирую, – улыбнулась наигранно суровому выражению отца. Папа спустился вниз, чтобы узнать у медсестры на месте ли гинеколог.
– Здравствуйте, Сирун, – поздоровался он с голубоглазой медсестрой в белом халате. На её тонких губах виднелась красная помада, вокруг губ были морщины данные от времени и годов.
– Здравствуй, – медсестра произнесла имя отца, так как в этой больнице мы уже знали всех.
– А Пашутрян сегодня присутствует?
– Гинеколог? – спрашивает медсестра, оторвавшись от бумаг.
– Да.
– Нет, он в отпуске и вернется через неделю.
– А-а-а, – произнес папа. – А другого гинеколога нет?
– Сегодня нет, уже ушёл. Приходи завтра до одиннадцати он здесь.
– Хорошо, спасибо. Всего доброго. – Папа попрощался и ушёл обратно к лестнице, чтобы забрать меня.
В это время, я находилась на том же месте, где меня оставил папа, и наблюдала за детьми и их родителями. Воспоминания из детства нахлынули на меня с новой силой, я так долго держала все в себе и всю эту боль, мысли. Долгие месяцы депрессии и стресса, страха за родных, боль за них и желание быть снова рядом, чтобы все было как прежде. Вижу двух девочек играющих вместе, мама наблюдает за ними и снимает на телефон – это картина очень напоминает нас с Лилит и Тиграном в детстве. Трое маленьких сорванцов играют в поликлинике, ожидая своей очереди. Все дети плачут, кричат, а мы, втроем ещё не понимая, чего они так плачут и ревут, играем себе спокойно. Помню реакцию Тиграна, когда зайдя в кабинет педиатра, он узнал, что ему будут делать прививку: как он кричал, визжал, пищал за это, а на второй раз сразу схватился за шкаф и его никак не смогли от него оторвать. Ребенок крепко вцепился в шкаф и прижал к нему пальцы, в результате чего его не смогли оторвать от него. Даже щекотка не помогла, он мужественно терпел, лишь бы ему не делали укол в пальчик. Укол не был таким больным, как самый первый укол в изгиб руки, который делали когда-то – вот это было действительно больно.
