Айлин любила меня, любила по настоящему, как не будет любить никто. Прививала мое тело к ласке, заботе, её нежные губы вкуса клубники прикасались к моему телу, доводя его до мурашек. Доводя мое состояние и органы до невероятного от блаженства, от которого хотелось просто издавать некие стоны наслаждения. А не крики о боли и мольбы о помощи. Она делала то, что не смог бы сделать ни один мужчина…»
– Фу! – первое, что произнесла я вслух, прочитав это предложение. Читать до конца этот ужас я не смогла, поэтому перевернула страницу. Моему удивлению не было предела, когда я увидела, что две страницы абсолютно пусты – в них ничего не написано. Пролистываю дальше и вижу какие-то непонятные рисунки.
«А ты, оказывается, невероятно рисовала, Каринэ», – мысленно обращаюсь к двоюродной сестре, замечая её талант. На листке слева была нарисована наша Армянская Апостолическая церковь – невозможно было отличить от фотографии. И лишь места подтертые ластиком давали понять, что это действительно рисунок, а не фото. Сверху была аккуратная надпись на армянском: «Сурб Астватс, Сурб ев hЗор, Сурб ев Анмаh, вор хачетсар васн мэр»¹. На правом листе было нарисовано гранатовое дерево, означавшее в армянском народе силу, мир, плодородие и веру. Целые истории связаны с гранатом у нашего народа. На последующих страницах она начала вновь писать о Айлин, как та помогала ей справиться со всем, как лечила её душу и о том, как её отец продолжал насилие над ней. Особенно меня удивила следующая пометка, которая была предпоследней:
«Мама знает о том, что отец делает со мной. Она застала нас однажды – вернулась пораньше с работы, заглянув на рынок. Она вошла в комнату, увидела нас и, не сказав не слово вышла. А после, отец позвал её и заставил присоединиться – мы вместе ублажали его. Отец заставляет меня выть от «удовольствия», а не боли, чем громче я кричу, тем меньше боли он причиняет мне – щадит. Дорогой дневник, я невероятно сильно завидую Нармин. из-за неё все мои несчастья, беды и из-за неё отец так поступает со мной. Во время одних из таких издёвок отца, он признался, что был влюблен в покойную жену своего младшего брата – мать Нарминэ. Он любил её, а она предпочла ему его брата – в отместку ей, он женился на её двоюродной сестре по материнской линии. Но мать Нармины все равно игнорировала его и никак не реагировала на его отношения и чувства. Поэтому, он… Я лежала над отцом, его безумный взгляд впился мне в душу, у него был взгляд сумасшедшего. Он говорил, что решил отомстить своей любви и....» – многоточия вместо троеточия, охватили лист до последнего чистого места. Перелистываю страницу, желая узнать, что было дальше, но там новая запись, сделанная за несколько дней до нашего с Лилит дня рождения.
