– А ты? – удивленно спрашиваю я.
– Я здесь на лестнице тебя подожду, – говорит он, присаживаясь на ступени. Девушка помогает мне войти.
– Меня зовут Хеда, а тебя?
– Нарминэ, – застенчиво отвечаю я.
– Какое красивое имя.
– Спасибо, и у вас.
– Ты армянка? – интересуется она, ведя меня в гостиную.
– Да, а вы?
– Я кабардинка, – она поворачивает меня к нежно—зеленым диванам. – Сейчас, я позову Айлин и приду, не скучай. – Хеда вышла из гостиной. Я осматриваюсь вокруг и вижу, что диваны новые и появились два красных кресла.
«Интересно, как часто в этом доме меняют мебель?»
В нашем доме, как и в доме у дяди, мебель обновляли по мере её износа.
– Угощайся, – Хеда раскладывала на стеклянный столик печенья и чай со сладостями.
– Спасибо, но не нужно было – я ненадолго.
– Ну что ты, – улыбается.
– А где Айлин? – только задаю вопрос, как вижу её в дверях гостиной. На этот раз на ней были безразмерные брюки синего цвета, такая же блузка и темный платок. Я уставилась на неё. В этот момент мне очень хотелось научиться сжигать людей взглядом. Айлин вздрогнула, холодок прошелся по её коже.
– Я все знаю, – твёрдо говорю я. Мой взгляд даёт понять, что я имею ввиду.
– Нарминэ, я все объясню…
– Ну, попробуй, – складываю руки на груди. Айлин вздыхает.
– Хеда – моя двоюродная сестра, по материнской линии, – она смотрит на зеленоглазую. – И она все знает. Это была я в прошлом, но сейчас я не такая. Я изменилась…
– Слишком много «я», Айлин, не замечаешь? – перебиваю её и нагло смотрю на неё, вкладывая в этот взгляд всю ненависть. – Давай ближе к делу.
– Бес попутал. Раньше я вела разгульный образ жизни, у меня было тяжелое детство и жизнь. Мой отец надругался надо мной, когда мне было четырнадцать лет, а мама умерла от его руки. Мне тогда было пять лет и это произошло у меня на глазах. Мое увлечение мужчинами было мое спасение от чувств… Но Аллах твёрдо наказал меня, доказав, что я должна была искать спасение в Нем, а не в упоении с противоположным полом. Находясь в больнице, я поняла это и прибыла к Нему.
– Аствац, – подправила её я.
– Нет, это у вас Аствац, а у нас, мусульман, – Аллах, – пояснила Хеда.
– Бог один, но каждая религия и язык зовут Его по-своему, – Айлин присела на диван. – Нарминэ, давай начнем всё сначала?
После минутного молчания я посмотрела на неё. Её лицо покрывали ссадины от ожогов, руки были в ужасном состояни, ладони особенно.
– Ты спала с моим дядей, развратила мою двоюродную сестру, когда той было лишь четырнадцать лет, – произносила и осмысливала каждое слово сказанное мной. – И ты хочешь, чтобы я начала дружить с тобой?
