– Целый миллион, – выдохнула Варя, взмахнув ресницами, – откуда же взять такую сумму?
– Да там ещё история была, – махнул рукой Харитон, не в силах оторвать глаз от румянца, заливающего щёки возмущенной Вари.
– Ирод-то уверяет, дескать, про подмётное письмо ничего не знает, а мальчонку он спас: вырвал из рук оборванца и к собственной матери домой привёл. Не знал, где живет парнишка, потому у неё ночевать оставил. Ну, да мне помощник Елпидифора Тимофеевича сказывал, похитителя сегодня с тем квасником сведут, тогда уж ему не отвертеться. Как пить дать, признается, и по чьей указке действовал.
– Не признается. И не сведут.
За открытой дверью столовой стоял бледный Степан Платонович. В дрожащей руке газета «Ростовские-на-Дону известия».
– В городе холера. Уже два смертных случая: один на вокзале, второй – в кабаке, какой-то оборванец трехпалый. Похоже, твой знакомец, Харитон.
– Значит, порт…
– Думаю, не более как через неделю порт обезлюдеет. А тебя, Харитон, пока эпидемия не минует, я прошу не посещать наш дом.
***
Двери в холерные бараки не закрываются. И то сказать: любопытствующих отпугнет смрад и боязнь заразы, а тех, кого приведет горе, не остановишь.
Каждый входящий в барак ощущает границу, отделяющую жизнь от смерти, и невольно на мгновение задерживается, прежде чем ступить за порог. Лишь Митька бестрепетно пересекает эту невидимую грань и без устали снует то в барак, то обратно. Ещё минуту назад сидел возле бочки с водой, купался в лужице, чистил пёрышки, а уже перелетает от одной кровати к другой, ищет на полу крошки…
Больные следят глазами за легким пушистым комочком, и пересохшие губы складываются в подобие улыбки: «Митька прилетел». Кто окрестил воробья Митькой – неизвестно, быть может, он уже давно переехал на погост, но имя прижилось. Обессилевшие больные проклинают врачей, подозревая, что те экономят на лекарствах, могут обругать падающую от усталости сестру милосердия или даже богохульствовать, прогоняя священника: «Рано пришёл! Не готов я к исповеди». Но в Митьке, этой маленькой птичке с коричневато-бурой головкой, с чёрным пятнышком на шейке и серым брюшком они с замиранием сердца видят свои души. И пока он летает, надеются…
Варя пришла работать в холерный барак после нелегкого разговора с братом. Степан категорически возражал против того, чтобы она приносила в дом заразу. Да Варя и сама понимала: Васеньку с Лизой надо оберегать от всех напастей, но смотреть из окна, как без помощи умирают люди, выше её сил.
