Свекровь женской интуицией поняла, что есть у Анисьи уязвимое место и с радостью начала новые сражения против невестки.
– Говорила тебе, погоди жениться, осмотрись. Взял бесплодную, как жить-то будешь без детей, что оставишь после себя, какой корешок?
При всяком удобном случае, при любой возможности колола она и жалила Михаила, а он помалкивал, но со временем начал злиться на Анисью, ругаться с ней. И то ли от отчаяния, то ли от безысходности, стал Михаил выпивать.
Однажды ввалился Михаил пьяный в дом и с порога набросился на Анисью. Он хотел ударить, замахнулся, но Анисья схватила ухват и в мгновение разозлилась на мужа так, что потеряла контроль над собой, как когда-то и срывающимся голосом сказала:
–Не подходи, только тронь меня, так мызну, что пожалеешь.
– У, бочка пустая, нужно мне тебя трогать, только руки марать.
Отступил и неожиданно заплакал пьяными слезами:
– Дура, ведь люблю я тебя, только мамаша всё меня пилит, что нет у нас детей. Я сам думаю, ну нет и не надо, проживём и так, а потом представлю, что не будет никогда по нашему дому ребетёнок бегать, папкой меня не назовёт, такая во мне обида поднимается, так бы взял и убил тебя! – Михаил несколько раз с силой стукнул по столу.
– Ты что по столу колотишь, стукни себя по голове, может поумнеешь.
– По столу не больно, а по голове больно. – хныкает Михаил.
– Ты меня обвиняешь, а может в тебе дело.
– Дура! Да у меня сын в Бирюльках есть.
– Как сын?
Анисья поставила ухват на место.
– Рассказывай, как на духу.
– Мальчонке пятый год пошёл. Нашу бригаду на два месяца отправили на вырубку, жили в Бирюльках. Там сошёлся с местной бабой, солдатской вдовой. Она, когда узнала, что пузатая, меня благодарила, что у неё ребёночек будет. Сказала, что ей от меня ничего не надо, что про ребёнка она напоминать мне не станет. А я что! Молодой был, она меня старше на десять лет. Уехал и забыл. Потом встретил её в Касачихе, сказала, что сын родился.
Он уже не плакал, сидел с низко опущенной головой. Анисье стало жалко его, она неожиданно для себя расплакалась, а успокоившись, пообещала мужу, что сходит в больницу к Лидии Сергеевне, а та обязательно поможет. Но оказалось, что медицина бессильна, помочь ей нельзя.
«Ничего, – лихорадочно думала Анисья, – ничего, медицина бессильна, зато баба Маша поможет. Не может такого быть, чтобы она и не знала, как помочь моему горю».
Глава 11
В выходной день Анисья рано утром отправилась в Борки. Лес мокрый и холодный мрачно встретил Анисью. Дорога, покрытая лужами разной величины, насквозь промокшая, так как два дня подряд её изрядно поливали осенние дожди, не позволяла Анисье идти быстро. Ноги вязли в грязи и необходимость обходить лужи очень замедляла шаг. С берёз тихо падали жёлтые листья. Они кружились в воздухе, боясь оказаться на земле, ведь там их покроет снег, и к весне от них ничего не останется. Звуки леса не пугали Анисью. Не пугало её и одиночество в лесу. А вот промочить ноги ей очень не хотелось. Поэтому старалась она не попадать ногами в воду и мало внимания обращала по сторонам. Когда же, подняв взгляд, почти рядом с собой увидела фигуру, то от неожиданности чуть не вскрикнула, но удержалась, а приглядевшись, остановилась и замерла. Навстречу Анисье шла женщина. Одета она была в тёмную фуфайку, стянутую на талии ремнём. Длинная чёрная юбка не скрывала щиколотки ног. Бросались в глаза тёмные широкие лапти, обутые на страннице. Женщина возникла на дороге совершенно неожиданно. Однако это испугало Анисью не сильно, больше всего поразило лицо женщины, нижняя часть которого была покрыта редкой чёрной бородой, доходившей почти до медной пряжки ремня. Голова странницы была повязана тёплым шерстяным платком. Сочетание женского платка и мужской бороды выглядело жутким и если бы ни этот платок, то издалека можно было принять её за монаха.
