Машина проехала еще один ангар и остановилась возле последнего. Ворота его были закрыты, но в них была небольшая приоткрытая дверца и из нее нам приветливо улыбался штурмбаннфюрер Янике.
– Добро пожаловать в Голконду – напыщенно воскликнул он, пропуская нас внутрь.
Шарканчи продолжал еще что-то говорить, но, переступив порог, я перестал его слышать. Я перестал не только слышать, но и что-либо вообще ощущать, настолько я был поражен тем, что увидел. Если выстрелить у человека над ухом из пушки, то он на какое-то время перестанет слышать. Если ослепить его мощным лучом света, то он на какое-то время перестанет видеть. У меня, в тот момент, когда я увидел содержимое ангара, были вероятно поражены сразу все органы чувств. На миг мне показалось, что реальность лопнула, растеклась и не существует более, взорванная, раздавленная тем, что я увидел. Такого просто не могло быть и все же это существовало. Первые мгновения я просто не мог поверить своим глазам, шокированное до нельзя мое зрение какое-то время существовало отдельно от меня, но постепенно в голове прояснилось и я смог осознать то, что видел. Помнится, что читая про виманы в Сети я удивился тому, что их называли "летающими дворцами". Наверное, подумал я тогда, как наверное подумали и остальные посетители этих сайтов, это всего лишь восточная фантазия, красивые, ничего не значащие слова. Слова? Слова были бы бессильны передать то что я видел в эту минуту. Перед мной был дворец, именно дворец, без всяких там фантазий и без каких-либо преувеличений. Порой, думая об утраченных технологиях зороастрийцев, я пытался представить себе из чего они могли делать свои летательные аппараты. Из высушенного дерева, как братья Райт? Из сверхлегких сплавов, аналогов современного алюминия? Из чего-то вроде пластмассы? Шелка? Все мои самые смелые фантазии побледнели перед реальностью – вимана была вырезана из камня.
У молодых израильтян давно уже стало модно после армии провести полгода, а то и более, путешествую по Индии и Непалу, забредая в самые глухие уголки и наслаждаясь иллюзией свободы. Домой они приезжают черные как эфиопы, бесконечно усталые и готовые безропотно учиться в последующие пять лет. Меня это поветрие не коснулось и в Индии я был всего три часа и только в аэропорту Мумбая, тогда еще – Бомбея, по дороге из Осаки домой. Блуждая по полупустым залам и зевая в кулак после длинного перелета, я забрел в сувенирную лавочку. Из всего изобилия изделий для охмурения туристов мне понравилась только фигурка слона, вырезанная из камня. Весь ажурный, слон содержал внутри слоника поменьше, а тот – еще одного внутри себя. Резьба была грубовата, но все же мастерство резчика поражало. И так же точно был вырезан аппарат зороастрийцев. Вот только эту резьбу никто бы не назвал грубой, но и назвать ее тонкой не поворачивался язык. Искусство неведомых резчиков выходило далеко за рамки привычных нам понятий и требовало иных терминов, которых пока не было в нашем языке. По крайней мере, я не находил подходящих слов и, наверное, так и застыл с открытым ртом. Да, то что я видел скорее ассоциировалось с вышивкой, чем с резьбой. Тонкие, неправдоподобно изящные линии извивались, пересекались, переплетались и образовывали каменный корпус. Каменная вязь была настолько плотной, что сквозь нее почти ничего не было видно, лишь смутно виднелись такие же ажурные конструкции внутри и было похоже, что они неспешно движутся смутными, неясными силуэтами. Вся конструкция казалось живой. Откровенно говоря до сих пор я считал что байки про "ковер-самолет" и рассказ анютиного прадеда не имеют ничего общего с зороастрийской машиной. Судите сами: где усеченный конус и где плоский ковер? И лишь сейчас до меня дошло почему виману называли на Руси "ковром". Действительно, на славянских землях, бедных годным для обработки камнем, тонкое каменное кружево могло запросто ассоциироваться с плетением если и не ковра то, по крайней мере, кружевного полотна.
