– Где же он!? – в один голос воскликнули оба мушкетёра.
– В гостинице «Генрих Наваррский», недалеко отсюда.
– Пойдём быстрее туда! – сказал д’Аржансон. – По дороге ты нам всё расскажешь.
Они вышли на улицу и быстрым шагом пошли по дороге. Слуга рассказывал на ходу, как незнакомец дошёл до гостиницы «Генрих Наваррский» и скрылся за её дверями. Но Жиль не стал заходить за ним, поскольку этот человек постоянно оглядывался, проверяя, не идёт ли кто за ним, и слуга побоялся, что тот его заметит.
– Как только он зашёл в гостиницу, я тут же бросился к вам, – говорил Жиль. – Вообще этот человек ведёт себя крайне подозрительно.
– Ты правильно сделал, что не пошёл за ним, – сказал д’Аржансон.
Между тем они уже подошли к «Генриху Наваррскому» и остановились неподалёку.
– Вы оставайтесь на улице, а я зайду внутрь, – проговорил д’Аржансон. – Жиль, обеги гостиницу вокруг и посмотри, нет ли в ней чёрного хода.
– Да, хозяин, – ответил его слуга и со всех ног бросился выполнять его приказание.
– Будь осторожен, мой друг, – произнёс дю Белле.
– Спасибо, – ответил мушкетёр и зашагал к дверям гостиницы.
Д’Аржансон вошёл в зал и первым делом огляделся. В большом помещении стояли десять или двенадцать столов со стульями, в центре горел камин, а слева от входа вдоль стены тянулась барная стойка. Посетителей почти не было, за исключением двух забулдыг, которые сидели за самым крайним столиком справа. Скучающий хозяин, седовласый человек в мятом колпаке, протирал кружки и даже не повернув головы в сторону вошедшего, но мушкетёр сам подошёл к нему.
– Что будет пить ваша милость? – спросил трактирщик вместо того, чтобы поздороваться, и даже не прервал своего занятия.
– Не очень-то вы любезны, – сказал д’Аржансон.
– А что вы хотите, сударь, – ответил хозяин. – Посетителей нет, выручки нет, настроения нет. Поневоле станешь брюзжать.
– Так вы пессимист?
– Пессе…, что? – трактирщик поднял удивлённые глаза на мушкетёра.
– Пессимист – человек, который вечно чем-нибудь недоволен.
– Вот это вы попали в самую точку, сударь, – человек наконец в первый раз улыбнулся. – Вот и жена мне говорит: ты, говорит, Жан, неисправимый ворчун.
– Мне надо поговорить с тобой, Жан, – д’Аржансон облокотился локтями о стойку.
– Говорите, если надо, ваша милость, – пожал плечами трактирщик. – Только сначала что-нибудь закажите.
– Это после, – молодой человек распахнул свой плащ так, чтобы Жан увидел, что под ним было одето.
