– И никакой благодарности за то, что спас твою наглую задницу от сплетен после заявления Руфь о прошлом? Или ты успел забыть?
– О чём? – интересуется Юан, закидывая ногу на колено.
– Не включай идиота, знаю, что именно из-за тебя дочь почти покончила с собой по молодости и треть жизни провела по больницам и врачам, пытаясь выкорчевать тебя из прошлого и подсознания – ты разрушительная сила, уничтожающая всех на своём пути, вне зависимости хотят они тебе добра или нет. Поэтому сейчас ты заткнешься и будешь слушать меня: я слишком много о тебе слушал, когда дочь смогла открыться после всего. И стоило определенных усилий не дать этому огласки. Я ненавижу тебя, но понимаю, сам виноват – отправил дочь в Нейпервилл, а там она встретила тебя. Тебе, видимо, яиц не хватает быть с человеком, чтобы не делать ему больно. Я был таким: моя жена тоже была несильна в выборе, но я почему-то ждал, что у тебя заиграет наконец совесть, что ты станешь навещать Руфь и покаешься в том, чему позволил случится давным-давно. Чем же для тебя была плоха Руфь? Тем, что почувствовала к тебе?
– Мне не очень-то интересны покаяния, мистер Краузе.
– Заткнись, Юан! Я могу размазать твоё дерьмо везде, где только можно, стереть эту ухмылку, разрушить твой бизнес щелчком пальцев, но я даю тебе шанс. Я устал смотреть на такую дочь: то ей лучше, то снова впадает в депрессию из-за тебя. Поэтому женись на ней.
Юан не сразу понимает, что сказал Фаддей, и сначала несколько раз моргает, пытаясь осмыслить предложение.
– Что? Вы хоть понимаете, о чём просите?
– Ох, я более чем понимаю! Надеюсь на то, что она наконец увидит тебя настоящего, перестанет копаться в прошлом и отпустит его.
– А если я откажусь? Если снова сломаю вашу хрупкую Руфь, нанесу ей смертельную рану, что тогда?
Фаддей встаёт с кресла, отталкивая то, и старается унять дрожь и гнев, которые распаляет в нём Юан.
– Ты знаешь, что будет! Даю тебе время подумать, но не слишком долго, Юан, мы все живём так мало, зачем терять время? Иди к гостям, а я позабочусь о Руфь.
Юан встаёт, расправляя плечи и смотря в глаза Фаддея, пытаясь отыскать в нём крупицу разумного человека, а не обезумевшего отца, только взгляд абсолютно непроницаем, поэтому отдёргивая пиджак, Юан направляется к двери. Приоткрыв её, он говорит через плечо:
– А ваша дочь знает, что вы распоряжаетесь ею, снова? – Фаддей молчит. – Так я и думал.
Юан замечает рядом с дверью того же незнакомца – сотрудника Краузе – и, кивнув, проходит к лифту. Только когда двери закрываются, Юан позволяет себе выплеснуть гнев и злость в крике и мате. Несколько раз бьёт кулаками по корпусу. Касается стены лбом и шепчет:
