Юан нажимает на телефон и в галерее находит сохранённую фотографию Илэйн. Проводит пальцем по экрану от лба до губ, вспоминая, что она может ими сделать. Зачем он тогда с ней так поступил? Боялся, что привыкнет к ней, потому что для него она была другой? Злился из-за того, что не смог сдержаться? Что уступил ей и, к сожалению, получил намного больше удовольствия от того, как овладел ей, чем предполагал? Но зачем ей это? Почему сорвалась спустя время, да ещё будучи в отношениях с тем самодовольным индюком.
«Натан ей не пара. А я что? Пара?» – спрашивает себя Юан, блокируя телефон. Но кажется, что даже сквозь потемневший экран ощущает на себе её взгляд. Илэйн везде, она повсюду. И его осеняет: он боится, что жизнь из Нейпервилля проникнет сюда – в Финикс. Он сбежал не просто так. Ему не нужны боль от потерь, жалость и, тем более, сочувствие, особенно от Илэйн, которая так и норовила поддержать. Она, наверное, никогда не научится сначала заботиться о себе, и лишь потом о других.
Но хочет он того или нет, а воспоминания атакуют, загоняя в тупик. Пока рука продолжает пульсировать болью, Юан вспоминает, как лежал на кровати, смотря в потолок, а в носу клокотала кровь. Шмыгал, сглатывая её или сплевывая в тазик у кровати. Одежда была грязная и рваная после пинков мальчишек. Кулаки были разбиты. В такие моменты Юан хотел одиночества и спокойствия, чтобы никто не трогал, но вечно на горизонте появлялась она. Илэйн.
– Юан! Юан, ты где? – кричит она, шестилетняя, хлопая дверью.
Юан намеренно не отвечает, надеясь, что девчонка уйдёт и не станет проверять дом. Только Илэйн уже прыгает по ступеням, и они отзываются пронзительным скрипом.– Твою ж мать… – он старается перевалиться на другой бок, чтобы Илэйн не заметила разбитое лицо и не растрепала матери. Притворяется спящим, но понимает: всё равно видно – что-то произошло. Дверь приоткрывается, она мягко ступает по полу и шепчет:
– Юа-ан?
Через приоткрытые веки он замечает, как она встаёт перед ним, загораживая свет из окон и охая от того, что видит. И убегает. «Что и следовало ожидать, пошла докладывать матери о том, что произошло». Какого его удивление, когда она возвращается с пакетом замороженного сока, заворачивает его в футболку, которую хватает со стула, и опускает компресс ему на лицо. Юан старается не морщиться, а Илэйн снова убегает, возвращаясь минут через пять с аптечкой.
Следующие минут тридцать Илэйн занимается тем, что протирает его раны спиртом, а потом заклеивает все ссадины лейкопластырями, насколько хватает. Она всё ещё думает, что он спит, когда наклоняется к лицу и целует в уголок губ, поглаживая нетронутую ударами щёку. В солнечном свете за её спиной она похоже на ангела, Юан буквально ощущает это благословение – она его ангел-хранитель. Илэйн подлезает под его руку и укладывается рядом, сворачиваясь в комок, словно котёнок. Обнимая его за талию, бормочет:
