– Но тебя тронули и эта хижина, и Травница. Ты ходишь сам не свой. Богдан, ты думаешь это она?
– Думаю, нет.
– Ох, знаешь, вы немного похожи. – Марина поморщилась потом добавила, – Бледная кожа, черные волосы и ты сам знаешь, что еще.
– А ты похожа на Волдановичей – каштановые кудри, большие глаза… Это глупость, если намеренно приглядываться, то найдешь сходство хоть с чертом лысым!
– То есть, ты не думаешь, что она твоя мама. Зачем же мучаешь себя, бродишь по лесу?
– Потому что я должен выяснить правду. Тут что-то не чисто, что-то подозрительно в ней, в ее хижине, даже в собаке. К тому же я хочу убедиться, что она точно не имеет ко мне никакого отношения.
– Подожди, – Марина нахмурилась и потрясла головой, – ты уверен, что она не твоя мама, но разве ты забрался бы к ней в дом, если б не сомнения?
– Никаких сомнений – она мне никто.
– Ты противоречив, но уверен! Богдан, эта упрямость тебе не свойственна, ты же никогда не делаешь поспешных выводов, не бываешь импульсивен. Напротив, ты любишь обдумать, обмозговать, почему же теперь ты так уперт в мысли, что она не может быть твоей мамой? – Богдан отвернулся, желая показать, что тема исчерпана, но Марина не унималась. – Прошло столько лет! Возможно, она не была всю жизнь травницей, не жила на отшибе в лесу, возможно раньше у нее была иная жизнь, и, возможно, в той жизни произошло, что-то, что перевернуло ее, изменило весь мир вокруг, заставило убежать в лес. Возможно, это был ты, Богдан и, возможно, она сожалеет.
– Вот именно, Марина, слишком много всяких возможно… Но она мне не мать, я знаю, я уверен и ничто на свете не докажет обратное.
– Почему этого не может быть!?
– Да потому, Марина, что этого не может быть никогда!
– И поэтому ты бродишь в лесу?
– Отстань!
Марина села рядом с братом. Она была младше, но, пухленькая, выглядела крупнее Богдана, худого, даже щуплого с торчащими острыми плечами и болезненной бледностью лица.
– Ты ничего толком не знаешь, но тебе уже не нравится Травница.
– Меня от нее воротит.
– Это говорит лишь о том, что ты уже напридумывал себе невесть что, теперь сидишь и тихо злишься.
Богдан потер лицо и тяжело вздохнул:
– Видишь – проговорил он, – От разговоров совсем не лучше.
– Ты просто не хочешь, чтоб она оказалась той самой. В следующий раз, я пойду в лес с тобой.
– Нееее.
Богдан замолчал, тишина тянулась долго и он не собирался ее прерывать, по правде он надеялся, что Марине надоест бестолково сидеть рядом и она уйдет. Этого не происходило. А Богдан ждал. Он тайком покосился на сестру – Марина была совершенно невозмутима, как будто даже ни о чем особенном не думала, ничего не ждала, просто сидела, а вечер тянулся. Такое ненавязчивое присутствие приободряло, Богдан почувствовал, как развязывается язык.
