Однако в этот раз всё было совсем по-другому. Обидели одного из цыганских баронов, кто устанавливал порядки и творил свои тёмные делишки с наркотиками и девочками. Михалыч знал, куда ехал и ему рассказали про совершенные зверские убийства, однако одно дело услышать и совсем другое дело увидеть услышанное.
Коттедж был оцеплен по всему периметру, три машины с включенными сиренами стояли возле ворот дома, еще два уазика были припаркованы рядом. ОМОН не пропускал людей, выслушивая эмоциональные возмущения и негодования в свой адрес. Михалыч зашёл в дом, проследовав мимо двух отравленных дворовых собак. Внутри было полно оперативников и следователей. Каждый занимался своими делами, собирая вещественные доказательства и документируя обстановку. Как он и ожидал, Вениамин Рудольфович или, как его называли в конторе Веня, был уже на месте.
– Здорово, – сухо приветствовал его Михалыч.
Веня неохотно протянул ему руку, и Михалыч заметил, что она дрожала:
– Приветствую УБОП, а вы какими судьбами здесь оказались?
– Да вот решили помочь полиции в чудовищном преступлении.
– Вы сначала свои дела разгребите, а потом уже нам помогайте, – отмахнулся Вениамин Рудольфович. – Обычное убийство для этих мест, ничего чудовищного. Не понимаю зачем вас прислало начальство? Уверен, мы быстро найдём виновных, и к вам они не имеют никакого отношения.
– Обычное убийство? – с осуждением и сарказмом переспросил Михалыч. – Расчленение целой семьи ты называешь обычным убийством?
– Михалыч… – Веня извиняюще развёл в стороны руки, – не цепляйся к словам.
Он уже понял, что прокуратура в курсе того, что здесь произошло. И это действительно нельзя было назвать обычным убийством, даже для этих мест. Вырезали семью цыганского барона, включая его жену, сестру, её мужа и маленькую девочку восьми лет. Взрослых пытали, прежде чем задушить. Самому барону пустили 3 пули в голову, а его маленькую девочку накормили наркотиками и после того, как она отравилась, расчленили, отделив голову, руки и ноги от тела. Каждую из конечностей девочки положили в руки взрослых, сидящих связанными в самой большой комнате коттеджа вокруг стола. Окровавленная голова девочки лежала перед трупами на золотом подносе. Вокруг подноса стояли четыре стакана, наполненные кровью ребёнка.
Когда Михалыч увидел картину происшествия собственными глазами, то даже ему, видавшему виды тёртому калачу, сделалось не по себе: в животе похолодело, ноги дрогнули и в глазах появился туман. Его сознание отказывалось принимать данную реальность как свершившийся факт. Вениамин Рудольфович поддержал его за руку и отвёл в другую комнату.
