‒ А что бояться? ‒ тут Матильда расхохоталась окончательно. ‒ Думаешь ты страшнее беременной воздушной государыни-магички с бушующими гормонами? Ну уж нет, звание «особо опасной» в ближайшие месяцы принадлежит мне, ‒ и на секунду у меня на душе посветлело, но лишь на мгновенье.
‒ Нет, Бран прав. Я ‒ чудовище.
‒ Бран слепой балбес, раз не видит очевидного, а ты не чудовище, ты нормальный человек, попавший в ненормальную ситуацию. И перестать себя корить, у меня тоже иногда возникает желание погонять его по плацу, вот только такой подготовки нет. А вот ты можешь наподдавать ему за всех униженных и оскорбленных женщин.
‒ Мне казалось, что он умеет быть тактичным, если дело касается не меня…
‒ Он так же придерживается этикета, как дворецкий моей тетушки запрета на посещение винного погреба. Даже комары летом дохнут от его дыхания, ‒ незаметно для себя я начала улыбаться. ‒ Ты просто первая женщина, которая дает ему полноценный отпор. При этом находится в мужской оболочке. Представляешь, как ему тяжело, он ведь хочет сатисфакции и ты де-юро мужчина, а вот де-факто ты все же женщина и на дуэль тебя вызвать ниже его достоинства. Это же такой диссонанс устраивает в его мыслях. Вот и срывается. Для него женщина ‒ не человек. Не знаю, что у него произошло с противоположным полом, но отношение к нашим «сестрам» у него так себе.
‒ Понятно, нашелся шовинист на нашу голову. Но почему я так на него реагирую? Почему у меня возникает желание сравнять его с землей?
‒ Не знаю. Может именно из-за его этого «шовинизма». Или это связано с мужским началом твоего тела? Оно по-хозяйски, по-мужски пытается защитить «слабую» женскую душу? Герон бы ответил на все вопросы, он конечно зануда, хотя мне и кажется, что это лишь маска, но очень умная зануда. Надеюсь, где бы он ни был, найдет выход и вернется. Мне так жаль, Полина, что ты страдаешь из-за проблем нашей семьи.
‒ Мне тоже жаль, но уже ничего не поделать, я здесь, ‒ она обняла меня, и пришло ощущение, что я обрела нового друга, доброго, понимающего, настоящего. ‒ Я здесь и могу избавить тебя от всех клушек, что мешают тебе жить и дышать полной грудью, ‒ королева лукаво улыбнулась. ‒ Кстати, у меня для тебя есть подарок к Ночи Перелома. А я не знаю, когда принято дарить подарки.
‒ Да ты что?! Можно прямо сейчас! Я готова принимать дары! ‒ она бодро устроилась в изголовье моей кровати, пытаясь принять царственный вид, но ничего не вышло.
