‒ Бран, опусти оружие. Я не представляю опасности ни для тебя, ни для Асмонда с Матильдой. Просто задумалась, и тело само взялось решить проблемы. Это инстинкты.
‒ Инстинкты? Ты ‒ чудовище! Ты и есть наша проблема! ‒ он вытянул меч в мою сторону резким движением, заставив отпрянуть.
Я попятилась назад, силясь остановить слезы, посмотрела на государя и его жену, всхлипнула, дождалась сочувствующего взгляда от Матильды и разрешающего кивка от Асмонда.
‒ Ut sementem feceris, ita metes* (Что посеешь, то и пожнешь. Лат), Бран. Но видимо, я ожидала от тебя большего, чем следовало, вот и получила меньше, чем ожидала. Не обессудь, ‒ и с моего разума слетели блоки, что я настроила, страшась задеть кого-то своими переживаниями. По тонкому желобу весь мой страх, жгучая тоска и сердечная боль устремились к нему, в обход его щитов. На какое-то время он стал женщиной в чужом мире, женой потерявшей мужа, матерью, что никогда сына и дочерью оставшейся без матери. Я скармливала ему свои страдания, ежедневные терзания и ночные слезы, радуясь, что наконец-то могу с кем-то их разделить, не произнося ни слова. И ужасаясь оттого, каким мучениям подвергаю человека, тоже переживавшего утрату. Пусть и не настолько ранящую. И ратующего за государство, которому он исправно служит. Но остановиться уже не могла. Ушла лишь, когда опустошила свое горе до дна, а суровый викинг, стоя на коленях, рыдал, опираясь на тот меч, который поднял против меня. Ушла, тихо прикрыв за собой дверь. А «мальчики», не сказав ни слова, неслышно проследовали за мной. И что-то незримое окружало меня, от чего все, кто попадался у нас на пути, прятались или исчезали из поля зрения. Дойдя до своей спальни, я рухнула прямо в обуви в постель и уснула, так и не пролив ни одной слезы.
*Что посеешь, то и пожнешь. Лат
Не знаю, сколько я спала, пятнадцать минут или пару часов, но очнулась от того, что кто-то сел на мою кровать и осторожно погладил по волосам. Мгновенно подскочив, материализовала стихии и тут же расслабилась и втянула их обратно. На краешке, даже не поведя бровью, сидела Матильда.
‒ Тише, Полина, я не желаю тебе зла.
‒ Извини. Нервы ни к черту. Зачем ты пришла? Ой. Не знаю даже как правильно обращаться к тебе, Вам?
‒ Как начали «на ты», так и продолжим, за обедом нам это не мешало, ‒ усмехнулась она, а на меня нахлынули воспоминания, от которых стало жутко стыдно.
‒ И все же, как Асмонд тебя отпустил? Я же опасна. И ты, не боишься меня?
