Как же больно падать привязанной к стулу! На секунду показалось, что сломала руки, такая боль их пронзила. Немудрено, ведь всем весом на них приземлилась. И параллельно с этим и услышала грохот еще одного упавшего стула, цокот каблуков и звук падающих тел под хлопок закрывшейся двери.
‒ Нет! Мартина! Нет! ‒ мой крик разносился в пустынной комнате. ‒ Только не ты, девочка! Кто бы ты ни был, урод, я найду тебя и заставлю мучиться и умолять о смерти, клянусь! Так не справедливо, Астрея! Сволочь ты! Прошу, помоги ей…
Слезы лились рекой, и сквозь них я с трудом услышала чужие всхлипы и стоны. Встать возможности не было, но набок повернуться удалось легко. В углу лежало три тела, а на улице слышалась возня. Наконец, внутрь вбежал Бран.
‒ Где тебя черти носили! ‒ он начал меня развязывать, но я лишь отбрыкнулась. ‒ Потом, потом, сначала Марти и дети, пожалуйста!
Из угла отозвался бодрый голос:
‒ Дети живы, хоть и здоровье подлежит сомнению, а женщина ранена, нуждается в помощи, но я не уверен, что дотянет до лекаря, командир!
‒ Экипаж, Курт, ‒ теневик посмотрел на меня. ‒ Быстро, она должна выжить!
‒ Спасибо, я не могу позволить ей умереть за меня, ‒ я через пару шагов оказалась около той, что за всего за час стала мне здесь ближе всех, у нее в спине торчало два кинжала, и была перебита рука, вероятно третьим, тем, что предназначался ей. ‒ Отправь письмо лекарю Майлсу, пусть будет готов, везем ее в академию. Детей сначала с собой, их осмотрят. Мать предупреди.
Дети перестали хныкать и во все глаза смотрели на меня, а я держала Марти на руках и шептала ей всякие глупости, запуская десятки бытовых заклинаний для залечивания ушибов и мелких ран, на большее способны лишь лекари и снадобья, но сейчас даже незначительная остановка кровотечения могла сыграть роль.
‒ Вы скоро отправитесь к маме и забудете весь этот ужас, ‒ к ребятам поползло облачко спокойствия и уюта, я проследила, чтобы оно укутало их и не растворялось хотя бы до момента встречи с родительницей.
‒ Господин, а Мартина выживет? ‒ решилась девочка.
‒ Обязательно, ‒ сейчас я в это верила и не хотела оставаться в своей вере в одиночестве.
‒ Она хорошая, ‒ подал голос мальчик. ‒ Сказки читала, если была свободна. А вы ей нравились.
‒ Правда? ‒ удивилась я.
‒ Точно, она всегда была счастливой, когда видела, что вы приехали, и оставалась такой же, после вашего отъезда. С другими все было не так. Значит вы тоже ‒ хороший.
‒ Я надеюсь, малыш. Я очень надеюсь, ‒ мне осталось только крепче прижать к себе Марти.
