‒ Посылочка, хозяин! ‒ радостно оповестил наш приход один из преступников.
‒ Отлично, избавьтесь от экипажа и лошадей, хотя последних можете оставить, пригодятся. Шлюху и Сиятельство связать и посадить друг напротив друга, пусть любуются, ‒ рассмеялся он.
‒ А что с детьми, хозяин?
‒ А что с ними? Девочка может по маминым стопам пойти, а на мальчика у меня заказ уже есть, его не трогать, ‒ тут меня усадили, скрутили и похлопали по лицу. ‒ Как же вы его били, что он в себя не пришел до сих пор?
‒ Так, господин, он же пьяный!
‒ Эх, может вы и правы и зелье еще действует, времени мало прошло, ‒ он видимо повернулся к Мартине. ‒ Хорошая работа, детка, возможно и поживешь еще чуть-чуть, порадуешь папочку, ‒ ту послышался звук поцелуя, мужской стон и легкий шлепок. ‒ Потерпи сладкая, сейчас утрясем дела с твоим любовником, потом займусь тобой, ‒ шаги, скрип двери.
‒ Ну вот, после него нам ужо ничего не останется, ‒ шепотом произнес первый.
‒ Так девка еще есть, мадамина, на ней оторвемся, ‒ хихикнул второй и они вышли.
Я открыла глаза, и увидела перед собой Марти, привязанную к стулу, плаща не было, шнуровка на платье спереди чуть распущена, открывая взору нижнее белье, в углу кто-то хныкал и гремел цепями. Девушка одними губами прошептала: «Дети», и дверь вновь открылась, и веки пришлось опустить.
‒ Ну-ка нюхни! ‒ в нос ударил ядреный запах, заставивший меня до слез расчихаться. ‒ С добрым утром, Ваше Сиятельство! Хоть оно не утро и для вас совсем не доброе, ‒ передо мной стоял странный тип, которого сквозь слезившиеся глаза рассмотреть было невозможно. ‒ Что же вы такой живучий? Уже бы давно на том свете нежились, а вашим телом кто надо пользовался. Хотя, надеюсь, сейчас вы оставите его добровольно. Ты же совестливый, брат государев? Не позволишь, чтобы из-за тебя пострадала эта красавица? ‒ он отошел так, что я вновь смогла видеть Марти.
‒ А кто мне гарантирует, что ты ее не убьешь после этого? ‒ решила поторговаться я, удивляясь, куда делся Бран.
‒ Никто, но тут у меня есть еще парочка чумазых деток, ‒ и он выволок на свет девчонку лет двенадцати и мальчишку лет семи, избитых, в рваной одежде. ‒ Так что решайся, твоя жизнь за их.
Тут на улице послышался шум, ржание коней, а я пустила в засранца эманации лютого страха, он выпустил детей и кинул в мою сторону кинжал. Долей секунды раньше я отклонилась на стуле так, что упала назад и оружие, просвистев надо мной, воткнулось в стену. Гад же, даже не смотря, попал или нет, рванул в открытую дверь.
