‒ Полина! Очнись! ‒ Бран сердито щелкал пальцами у меня перед лицом.
‒ Извини, кажется, зависла, ‒ пришлось вынырнуть из своих мыслей.
‒ Что сделала? Полина, я надеюсь, ты контролируешь свою речь с окружающими? ‒ голос мужчины сочился недовольством.
‒ Стараюсь, ‒ ругаться с ним не хотелось, слишком устала, душа просилась побыть слабой женщиной, но с телом это явно не вязалось. ‒ Расслабляюсь лишь при тебе и государе, ‒ он скорчил гримасу непонятной эмоции, а я даже не заморочилась на этот счет.
‒ Спешу тебя обрадовать, твоя воздыхательница Плинт выдана замуж в срочном порядке за барона, у которого имение почти на границе с кочевничьей степью. А вот с ее подружками сложнее, фактически они подложили заряд, а исполнителям таких поблажек не делают, тем более их роды не столь знатные.
‒ Жалко девчонок, глупые конечно, но не заслужили тюрьмы, ‒ от мысли о том, что они еще дети мне стало печально.
‒ Ты еще глупее! ‒ вдруг взъярился викинг. ‒ Они! Пытались! Тебя! Убить! А ты их жалеешь? Не понимаю… ‒ он осел на кресло и взялся руками за голову.
‒ Бран, ‒ я растерялась от такой реакции на свою слабость. Присела на подлокотник и тихонько погладила его по голове. ‒ Ты пойми, непоправимого не случилось, а для меня они ‒ совсем девчонки. Дети. Бестолковые, совершающие ошибки и учащиеся на них дети. Да, они поддались чужому влиянию, и незнание не освобождает от ответственности. Но они не собирались никого убивать, даже ранить не хотели. Просто глупые дети. Такие же, каким станет мой сын через несколько лет. Поэтому отношение к происходящему у меня другое. У нас это называют материнским инстинктом. А еще, мне будет тяжело с этим жить. Что я не пострадала, а они все равно могут лишится будущего и даже жизни.
‒ Ладно, передам их семьям, что ты за них попросила. Что же мне с ними сделать? Работы исправительные мужские, точно не для изнеженных девичьих рук.
‒ Пристрой медсестрами в госпиталь. А лучше нянечками. Научатся ценить жизнь, и свою, и чужую, когда увидят больных.
‒ Хорошая идея, ‒ улыбка озарила суровое лицо, а я исподлобья залюбовалась им, с трудом оторвавшись от неожиданных ямочек на щеках. Слишком мило они смотрелись у такого волевого мужчины. ‒ Как у тебя с управлением стихиями?
Вопрос оказался неожиданным, до этого Мортена не особо волновала эта часть моей жизни.
‒ Благодаря тому, что часть знаний все же память воспроизводит автоматически, то бытовую освоила полностью, хотя и постоянно тренирую, чтобы не случилось казуса, если она откажет. Впрочем, как и со всем остальным. Повторение ‒ мать учения. Вода подчиняется изумительно, стоит мне сконцентрироваться на ней и попросить, воздух балуется иногда, но это издержки легкомысленного нрава стихии, а вот с огнем приходится бороться и управлять заклинаниями. У меня складывается впечатление, что вода с воздухом живые организмы, а огонь программа. Хотя может это потому, что он был изначально, а остальные стихии либо изменились, либо появились с моим появлением.
