Сейчас дождь идет гораздо сильнее. Большие жирные капли воды взрываются на ветровом стекле, заслоняя неясные серые очертания одноэтажного школьного здания, притаившегося на другой стороне стоянки. Я прекрасно вижу фигуру Алессандро, когда он обходит машину спереди, обходит со стороны пассажира, открывает дверцу и...
...и садится в машину!
— Что ты делаешь?
— Я не езжу на мотоцикле под дождем, — громыхает он, как будто этого ответа достаточно.
— Я могу это оценить. Мотоциклы опасны и в хорошую погоду. Я хотела сказать, что ты здесь делаешь, зачем ты залез в мою машину?
Парень показывает на школу.
— Это лучше, чем ждать непогоды в тюремном блоке.
— Послушай, я знаю, что ты новенький и все такое, но ...
Он поворачивается ко мне лицом. Его проклятая футболка промокла насквозь, теперь она более темного серого цвета на плечах и на груди. По шее стекают ручейки воды, впитываясь в хлопчатобумажный воротник. Боже, как же он пахнет? Легкий, свежий запах заполнил машину, как чистое белье и мыло. Но это мужской запах, дразнящий мой нос, заставляющий меня наклониться вперед…
— Это была ты, в прошлую пятницу. В коридоре. Наблюдала за мной, — заявляет он.
— Я не наблюдала за тобой. Просто услышала голоса.
— А потом ты стояла там, в тени, и смотрела на меня. Ты же слышала, какой я плохой мальчик.
— Что тебя чуть не посадили в тюрьму? Да. — Я не думаю о своих ответах, прежде чем их дать. Просто говорю первое, что приходит мне в голову. Если я начну анализировать то, что собираюсь сказать, или попытаюсь быть умной, мои слова застрянут в горле, и я закончу тем, что споткнусь о каждую гласную и согласную, или, что еще хуже, вообще не смогу издать ни звука.
Вылезай из машины. Вылезай из машины. Черт возьми, Алессандро Моретти, вылезай из моей машины прямо сейчас.
Он смотрит на меня, пристально разглядывая мое лицо, словно решая, какие части ему нравятся, а какие нет, и как мог бы улучшить меня. Я с трудом заставляю себя успокоиться. Едва ли эта спокойная неподвижность от внутренней удовлетворённости и непринужденности. Нет, я скорее опоссум, притворяющийся мертвым, в надежде, что преследующее меня существо потеряет интерес и уйдет.
Алессандро никуда не уходит. Он прищуривается и смотрит на меня. Дождь все сильнее бьет по стеклу, ливень внезапно становится проливным, а грохот водяных барабанов по крыше над нашими головами почти оглушает. Отвлеченный этим звуком, он отворачивается, запрокидывает голову, глаза расфокусированы, когда Алессандро слушает, и электрическое давление, которое росло внутри машины, снижается. Так чертовски странно, что такая тяжесть спадает с меня, когда внимание Алессандро на секунду ускользает.
