Обошлось. Я принялся готовить яхту к отходу. Ниту, прямо на глазах толпившихся на пирсе полицейских, отправил за покупками.
— Нита, не расстраивайся! Подумаешь, лицо увидели. Вот, иди и купи себе одежду, обувь, украшения! Все, что пожелаешь! И побольше! И можешь покупать не только черные мешки для эмиратов! Мы сюда больше не вернемся!!!! — сунул ей пачку банкнот, в надежде, что Нита купит всего много и кошке будет, что надеть.
Не таскаться же ей в моей футболке все время!
Нита пискнула от радости и убежала.
Я тоже побежал…к кошке, будь она трижды неладна!
Отодвинул панель…
— Алена, Алена! Очнись! Ты чего удумала? — я тащил ее из закутка, наплевав на все.
Она потеряла сознание! Я идиот! Духота же. На улице в тени плюс сорок пять! Так, врубить кондей и валить отсюда скорее!
Я осторожно хлопал ее по щекам и пытался влить воды. Давай, давай, приходи в себя!
— Стива? — она открыла глазищи свои, слава Богу!
— Кошка, ты мне это прекрати. Я понимаю, духота. Сейчас исправлю все. Мы уже можем отплыть. Ниту высадим на следующей заправке, к ночи. Я разберусь. Потерпи. Просто надо потерпеть, — я уговаривал ее, хоть и нужды в том не было.
Может я и себя так уговаривал?
— Отпусти, больно же, — она скривилась и я осознал, что вцепился в нее со всей дури.
— Ой, простите, мэм. Вы тут в обморок завалились. Пришлось приводить в чувства-с.
Она хоть и была в нетрезвом уме, но прокомментировать не преминула.
— Дубина!
— О, пришла в себя? Молодец! Тебе нужно поесть. Не спорь. Правда, Нита во все кидает специи лопатами. Я когда ел ее стряпню, чуть кони не двинул. Сварганю тебе пару бутербродов, ладно?
Она кивнула и попыталась поползти к закутку.
— Не закрывай панель пока. Какой-никакой воздух. Я покараулю, пока есть будешь.
Сайгаком помчался на кухню, настругал хлеба и местной колбасы, взял бутылку холодного сока и побежал обратно.
— Вот. Садись и ешь. Можешь ноги размять. Или тебя поносить? Обморок дело такое, — я лыбился шире некуда.
Пусть позлится! То ее папуле моя морда не нравится, то ей моя улыбка. Подумаешь, какие цацы.
Она спорить не стала и неуверенными шагами стала бродить туда сюда по каюте, давясь бутербродом и запивая соком. Руки тряслись и она закапала всю футболку. Сок лился по ее щеке и подбородку.
Я цапнул какую-то тряпку (похоже на наволочку) и, подойдя, вытер ее лицо. Вот ведь… Плохо ей, а не хнычет. Кошка, ну выдай уже залп, после которого я смогу тебя презирать, а?
Она покорно подставляла лицо под мои руки и стояла смирно, как первоклассница, пока я ее вытирал.
