– О боже, – вдруг сказал Борис поднимая голову. – Ведь если все это сработает, я… мы… это исследование будет на самом деле уникальным. Такие вещи никто на земле сделать не сможет, кроме ме… нас, потому что ни у кого не будет таких технологий. Пробить пространства! Пройти в другой мир! Совместить несовмести… – тут он огляделся и осекся. – Какого черта вы творите? Что за помойку вы тут устроили?!
– Но Борис Павлыч, – испугался Сергей, – тут такие штуки интересные…
– С кем я работаю? – воскликнул Борис, и Энца еще не знала, что эту фразу ей предстоит теперь слушать каждый день. – Быстро начинайте уборку! Мы не будем спать, то есть вы не будете спать и есть, пока все тут не разгребете!
Сергей подорвался было исполнять приказ.
– Да щас, – сказал Джек. – Только если ты начнешь платить нам сверхурочные и кормить бесплатно. Довольные и сытые сотрудники, чтобы ты знал, работают гораздо лучше.
Слушая их перебранку, Энца вдруг улыбнулась. Сквозь окна на втором этаже проглянуло солнце, протянулось яркими лучами сквозь пыльный воздух, засияло в коротких светлых волосах Джека. Он недовольно щурился, но не отворачивал лицо.
Уже никогда не будет так, как раньше. Им не увидеться со старыми друзьями, не поговорить с ними, не поспорить, ни посмеяться. Здесь все чужое… но не враждебное.
Все заканчивается. Хорошее или плохое, для времени все равно. Оно идет, без спросу завершая и боль, и радость, солнечные дни и дождливые. Залечивает переломы и заставляет забыть старые привязанности. Когда-нибудь сама Энца тоже закончится, и это кажется сейчас страшным, но далеким.
Когда Энца была маленькой, ей нравилось размышлять о будущем, представлять себе то, кем она станет и чем будет заниматься. Да, ее воображение не дотянуло, не могла она тогда представить, что окажется здесь. Ей было интересно, какие у нее способности проснутся, какой будет окончательный уровень – а оказалось, никакого. Она прошла те этапы взросления, о которых думала в детстве, и впереди осталось много такого, что происходит со всеми, но еще не случилось с ней. Какая будет ее старость? Какой будет смерть?
Энца дважды глядела ей в лицо, и могла быть честной с собой – на самом краю все равно страшно, но осознание того, что она успела сделать все, что было в ее силах, уменьшало жуть.
Рано или поздно все закончится, даже то, что начинается сейчас – пока еще непонятные по объему и перспективам исследования, странные эти машины, над которыми Борис едва ли не плачет от умиления.
